И возродятся боги - Наталья Способина

желание в ответ на такое – спалить, чтобы другим было неповадно. Я не наемный убийца, – в последних словах Алвара прозвучало спокойное достоинство.

Обхватив колени, я уткнулась в них подбородком и посмотрела на плавающего Димку. То, что ему удается плыть в штормовых волнах, уже почти не удивляло. Скорее беспокоило, на что его обрекли, наделив этими способностями. Что, если рядом с ним не будет мудрого наставника, способного сохранить его разум, его человечность? Он ведь будет сильнее многих сверстников. Как сложно ему будет удержаться от соблазна просто брать от жизни все по праву сильнейшего!

– Алвар, а о чем ты мечтал в детстве?

Алвар посмотрел на меня немного удивленно, а потом улыбнулся и пожал плечами:

– Как и прочие. Посмотреть мир, попробовать свою Силу. Так, чтобы просто отпустить и не думать ни о чем. Хотелось… радости.

Я покачала головой. «Как и прочие»? Смешной.

– А каково это – жить с пониманием, что ты можешь получить все что хочешь? Я просто о Димке думаю.

Я вновь посмотрела в сторону моря. Моего сына то и дело захлестывали волны, но, кажется, тонуть ни он, ни Альгидрас не собирались. Во всяком случае, до берега то и дело долетали их радостные крики и смех.

Я прилегла на бок и оперлась на локоть, стараясь не обращать внимания на то, как колется мелкая галька.

– Ну так что с осознанием всемогущества? – напомнила я.

Алвар улегся на живот рядом со мной и тоже оперся на локти. Теперь наши лица находились на одном уровне.

– А нет никакого всемогущества, краса. Всегда найдется тот, кто сильнее тебя.

– Но когда ты окружен теми, кто слабее, велик соблазн…

– Когда вокруг те, кто слабее, велика ответственность, – перебил меня Алвар.

– Но как воспитать это в ребенке?

– Нужно показать ему, что будет, если он выберет простой путь.

– Считаешь, он сам поймет, что хорошо, а что плохо?

– Ты плохо думаешь о детях, краса, – улыбнулся Алвар и, сложив руки на гальке, опустил на них подбородок.

Я скользнула взглядом по татуировке на его позвоночнике. Вязь была выбита так искусно, что строки казались живыми, будто… дышащими.

– Пожми плечами, – попросила я.

Алвар выполнил мою просьбу, не поднимая головы. При его движении татуировка на миг стала похожа на колыхнувшееся пламя.

– Что здесь написано? – шепотом спросила я.

– «По праву Силы».

– Странная фраза. Что она означает? – спросила я, склонившись над лежавшим Алваром.

– Это отрывок. Целиком слова звучат: «По праву Силы повелеваю своей стихией и всем, кого она коснулась и коснется».

Я почувствовала непреодолимое желание дотронуться до татуировки. Даже руку протянула. Но в последний момент мои пальцы замерли в нескольких миллиметрах от кожи Алвара.

Он повел лопатками – и вязь вновь затрепетала, будто языки пламени на ветру.

– Не нужно, краса. В письменах Сила. Аэтер в тебе это чувствует и тянется к ней, хочет сделать ее своей.

– А что случится, если я все-таки коснусь? – вновь шепотом спросила я, продолжая завороженно глядеть на завитушки. Руку, впрочем, убрала.

– Нас смоет волной в океан, – нервно рассмеялся Алвар, и я, отпрянув, оглянулась на море.

Альгидрас на нас не смотрел, но с недавних пор я поняла, что для того, чтобы видеть, не обязательно смотреть. Я вновь легла на бок, подперев голову ладонью.

– А что, если мы попробуем найти скрытую здесь Силу? – предложила я. – Ты ведь говоришь, что эфир может не только усиливать чувства. Что, если ты потянешься к ней, а я тебе помогу? Вдруг мы ее найдем?

– Мое почтение, краса. В тебе проснулся дух искателя? – голос Алвара прозвучал насмешливо.

– А что тебе не нравится?

– То, что мы и вправду можем эту Силу найти. Потому прошу тебя, не пытайся тянуться к ней сама.

– Но мы ведь хотим ее найти?

– Я этого не сказал. Не стоит без нужды тревожить Силу, природы которой не понимаешь. Когда мы ее найдем, нам придется что-то с нею делать. Она станет либо нашим другом, либо нашим врагом. А я не люблю встречать врага, о котором мало знаю.

– Пф, спалишь его, да и дело с концом, – беспечно пожала плечами я.

– Счастье, что Сила в Димаре проснулась, когда я был рядом, – прокомментировал мое заявление Алвар. – Боюсь даже думать, что стало бы с миром вокруг, случись тебе быть его наставницей.

Я невольно улыбнулась, а он продолжил:

– К тому же, потянувшись к неведомому, мы можем случайно начать обряд, к которому не готовы.

Я вздохнула и, посмотрев на море, произнесла:

– Мне не дают покоя слова Грита о том, что он был среди тех, кто убивал на хванском острове.

– А я все ждал, когда ты об этом заговоришь, – усмехнулся Алвар. – А то все о платьях да благовониях.

Я чувствовала, что для Алвара эта тема тоже болезненна, поэтому не поддалась его попытке перевести все в шутку.

– Если этих людей отправлял брат Сумиран, выходит, это его остров? Тогда почему тебя встретили здесь без особого восторга?

Алвар набрал гальку в кулак и, разжимая пальцы по одному, высыпал ее обратно. Когда последний камешек упал, он произнес:

– Верно, потому, что ведун, сговорившись с новым старейшиной, предал прежнего старейшину, а с ним и брата Сумирана.

– Он совсем дурак, этот ведун: ставить на старейшину против Сумирана?

– У него могли быть причины. – Алвар пожал плечами, и вновь вязь на его позвоночнике затрепетала черным пламенем.

– Интересно какие. Поговорить бы с этим ведуном, – пробормотала я и невольно поежилась, представив беседу с человеком, способным так легко сеять смерть.

– Можно было бы спросить о том Грита, но…

– Но вы с Альгидрасом меня за это убьете, – поморщилась я, вызвав улыбку Алвара.

– Если бы ведун был здесь, Альгар бы уже с ним встретился и непременно узнал, – уверенно сказал Алвар.

Я на миг прикусила губу, а потом осторожно произнесла:

– Слушай, а получается, эти люди погубили всех его родных. Грит погубил. Старейшина…

– Получается, так.

– А… он знает об этом? – Я посмотрела на по-прежнему плескавшихся в воде Альгидраса и Димку.

– Я не стал делиться с ним тем, что Грит был на острове хванов. Это не то, о чем он должен думать сейчас. Прошлая боль – плохая опора для верного выбора.

– Алва-а-ар, – протянула я, понимая, что эта тайна может стать еще одним гвоздем в крышку гроба их взаимопонимания.

– Краса, я так решил.

Тон Алвара был тоном человека, который не отступится от сделанного выбора, даже если это принесет боль ему самому.

«Моя ненависть другим отдана», – вспомнила я слова, сказанные Альгидрасом