Цветы пиона на снегу. Том 4 - Моргана Маро

– Ты куда? – нахмурился Тоу Янь, стоило Вэнь Шаньяо подняться.

– Это дерево… Почему оно тут растет? Разве это не странно?

Подойдя к нему, Вэнь Шаньяо провел пальцами по коре – она была теплой, словно нагретой солнцем. Трещины под его ладонью тускло засветились желтым светом, и персиковое дерево словно вздрогнуло, заставив цветы громко зашелестеть. Испуганно отпрянув, Вэнь Шаньяо удивленно взглянул на дерево. Неужели оно наделено силой Цзинь Хуэя из-за того, что простояло столько лет рядом с ним?

Словно в подтверждение его мыслей, браслет на запястье немного потеплел, и Вэнь Шаньяо вновь коснулся ствола. Из трещин коры полился слабый свет, а под его ладонью что-то толкнулось, сначала едва ощутимо, а потом все сильнее и сильнее. Словно росток пытался пробить путь на волю.

Сияние окутало часть веток, перешло на цветы, но дальше не продвинулось. Чего-то не хватало. Или кого-то еще.

– Янь! – не оборачиваясь, позвал Вэнь Шаньяо.

– Что?.. Ого! – раздалось у него за спиной.

Неловко поднявшись на ноги, Тоу Янь удивленно взглянул на дерево, объятое мягким сиянием. Как завороженный, он подошел к брату и прижал ладонь к стволу. Трещинки стали светиться белым, и сияние распространилось на другую часть кроны, а в их ладони вновь что-то застучалось. Теперь это напоминало биение сердца, частое и громкое, эхом отзывающееся во всем теле.

Яркое сияние окутало дерево, заполнив собой зал, и жар опалил руки братьев. Они одновременно отпрянули, споткнулись о корни и упали. Поднявшийся ветер закружил розовые лепестки.

Виски прострелила резкая боль, и Вэнь Шаньяо схватился за голову и зажмурился. Он открыл веки, но перед глазами все расплывалось, а в ушах неприятно звенело. Перед взором то и дело менялась картинка: залитый светом зал – далекая земля и облака. Тело было то легким и невесомым, то тяжелым и неповоротливым, с затекшими мышцами и окаменевшими позвонками.

Звон в ушах нарастал, тело ломалось и хрустело, конечности приходили в движение, а взгляд прояснялся. Боль пронзила каждую косточку, каждую мышцу, острыми иглами проникая под кожу. Стоило моргнуть, и Вэнь Шаньяо увидел далекую землю с лесами и рисовыми полями, с городами и кланами. Он был над ними, так высоко, что щемило сердце, а с губ сорвался крик, напоминающий рык, от которого задрожала земля.

Вэнь Шаньяо не хотел быть в этом теле! Он не хотел вновь становиться Гуаном! Ему не нравилась тяжесть и боль, волнами накрывавшая его, стоило пошевелиться. Ему не нравилось быть так высоко в небе!

Горячая ладонь накрыла глаза, и звон пропал, а боль постепенно сошла на нет. Вэнь Шаньяо застыл, тяжело дыша и сглатывая слюну. Его окружило тепло – оно приятно ласкало кожу, успокаивая сердце. Тело больше не казалось таким тяжелым, Вэнь Шаньяо вновь чувствовал свои пальцы и прилипшую от пота к спине одежду.

– Сосредоточься на том, что тебя окружает. Не дай разуму ускользнуть в другое тело, – раздался над ухом тихий голос, от которого все внутри странно сжалось. – Готов? Я отпускаю.

До крови прикусив себя за внутреннюю сторону щеки, Вэнь Шаньяо сосредоточился на боли, на пальцах, сжимавших ткань. Когда ладонь пропала с глаз, виски вновь пронзила боль, но на этот раз Вэнь Шаньяо сосредоточился на своем человеческом теле, стараясь как можно глубже вдыхать.

Постепенно боль прошла и звон в ушах утих. Вэнь Шаньяо нерешительно открыл глаза и взглянул на зал. Кое-где пол и стены пошли трещинами, а некоторые колонны лежали разбитые.

Медленно обернувшись, Вэнь Шаньяо взглянул на стоящего рядом с ним мужчину, чье лицо озарилось мягкой улыбкой. Его светлые одежды были украшены вышивкой и голубыми лентами, парившими в воздухе, а голову венчала корона из веточек с распустившимися цветами персика. Глаза цвета неба смотрели на Вэнь Шаньяо не моргая, и тот не мог отвести взгляд и боялся даже вдохнуть.

Перед Вэнь Шаньяо, объятый тусклым сиянием, стоял сам Цзинь Хуэй. Его золотые волосы ниспадали почти до пят, а рост достигал восьми чи[23].

– Что… это было? – сглотнув, хрипло произнес Вэнь Шаньяо.

– Настоящее тело хочет вернуть себе разум. Ты справился, в отличие от Ухэя.

Повернув голову, Вэнь Шаньяо взглянул на принцессу Юэ, на чьих коленях лежал Тоу Янь и хмурился. Его бледное лицо покрылось потом, а пальцы судорожно сжимали одежду. Юэ накрыла своей ладонью его глаза, что-то негромко нашептывая себе под нос.

Шатаясь, Вэнь Шаньяо поднялся на ноги. Он старался удержать разум в своем теле. Это оказалось не так просто. Пошатнувшись, он невольно схватился за рукав Цзинь Хуэя, но тот не отдернул руку, давая Вэнь Шаньяо время прийти в себя.

– Мы думали… вас больше нет, – признался он.

– Меня и нет, – ответил ему Цзинь Хуэй и, заметив непонимающий взгляд, едва заметно улыбнулся. – Как мне называть тебя?

– Шаньяо. Вэнь Шаньяо.

– Из клана Шанбинь? – приподнял брови верховный небожитель. – Что ж, вопросов у меня не меньше, чем у тебя. Юэ?

Дух вскинула голову и улыбнулась до того нежно и светло, что Вэнь Шаньяо на миг усомнился, что она не умеет испытывать чувства.

– Я присмотрю за ним. Идите.

Цзинь Хуэй с благодарностью кивнул ей и направился в сад. Вэнь Шаньяо поспешил за ним, заметив, как быстр небожитель, и подстроился под его шаги. Величественный, истинный владыка Царства духов, он был ожившей легендой, в которую Вэнь Шаньяо до сих пор не мог поверить.

Дойдя до беседки, окруженной персиковыми деревьями, Цзинь Хуэй сел на скамью, щелчком пальцев явив на круглом столе чай и легкие закуски. Вэнь Шаньяо даже не взглянул на них. Сев напротив, он заколол выбившиеся из прически волосы.

– Я все задумывался, как бы выглядели мои сыновья, будь они людьми. Мы похожи, – взяв пиалу, произнес Цзинь Хуэй.

– Разве? – нахмурился Вэнь Шаньяо.

– Да. Правда, не думал, что однажды ты станешь прислуживать Хаосу.

Все внутри Вэнь Шаньяо похолодело. Он смотрел, с каким спокойствием пьет небожитель, каждое движение которого болью отзывалось в груди. Он ведь не убьет его?

– Это… все очень сложно, – вынужден был признаться Вэнь Шаньяо. – Из-за прихоти Вэньи я умирал и рождался заново, и так пока не оказался в своем теле.

– Вот оно что. По крайней мере, я рад, что Многоликий не завладел ни тобой, ни Ухэем.

– Многоликий… кто он такой? Что это за демон?

Цзинь Хуэй нахмурился, отставив пиалу.

– Он был еще до Хаоса… до