Кэрол Берг - Сплетающий души

— Заклятие! — Мен'Тор обрушился на Раделя. — Ты что, не потрудился поискать в долине чары?

Совершенно ошеломленный Радель метнулся следом за мной, когда я бросился прочь из развалин.

— О государь… мне не говорили… я не знал… — Не ужас ли я слышу в его голосе? — Прошу вас, государь, вы должны позволить мне исправить эту оплошность. Вы с моим отцом сражались все эти дни… дом для гостей не поврежден… вам нужно отдохнуть…

Однако у меня не было времени на то, чтобы позволять самовлюбленным болванам восстанавливать свою честь.

— Я отдохну, когда моя жена будет в безопасности.

Я направил коня по дороге, ведущей в долину, в то время как Мен'Тор с Раделем еще только приказывали привести им их лошадей.

Солнце светило мне в лицо, когда я подобрался к ограждению, чарам столь тонким, что их невозможно было ощутить, если только вы не обращали внимания на то, как упорно ваше внимание отвлекается от тропинки. Вы намеревались свернуть в любом направлении, только чтобы не двигаться прямо вперед. И не успевали вы заметить белую башню, как тут же взгляд соскальзывал в сторону, и вы забывали о ее существовании… если только прежде вы не бывали здесь гостем… если только ваша умирающая жена не была заложницей человека, перед которым вы обнажали душу, и юноши, хранящего верность вашему смертельному врагу.

Я проломился сквозь чары, зная, что об этом тут же станет известно Вен'Дару — если этот человек и в самом деле Вен'Дар, а не мой сын, уничтожающий еще одного моего друга. В тот же миг я мысленно потянулся к предателю.

Отдай мне их, Вен'Дар, или я лишу тебя головы еще раньше, чем получу голову Разрушителя!

Когда я выехал на прогалину перед башней, мрачный, неулыбающийся Вен'Дар уже стоял там, ожидая меня. Его одежда была грязной, а седеющие волосы — влажными и спутанными. Когда я спешился и подошел ближе, он преклонил колени.

Се'на давонет, Гире Д'Арнат!

Я остановился в двадцати шагах от него и обнажил меч. Поза и слова Вен'Дара излучали любовь, говорившую мне, что он и в самом деле был Наставником, а не гнусным порождением моего сына. Но в этот день я не мог ответить на его приязнь. Моя душа была пуста, и я не доверял своей руке.

— Мне не нужны почести от тебя, Вен'Дар. Мне нужна моя жена и мой пленник.

Вен'Дар серьезно посмотрел на меня.

— Пройдемте со мной внутрь, государь. У нас так мало драгоценного времени.

Он поднялся на ноги и указал на маленькую дверь в каменной стене.

Я не шелохнулся. Мои чувства пронизывали простое строение и мягкую зелень окружавшей ее поляны. Я не чувствовал Сейри. Я всегда мог ощутить изобилие жизни, окружавшее мою жену, с первой нашей встречи, когда она вбежала в гостиную Виндама, запыхавшаяся, разрумяненная юностью и вечерним ветром, готовая спорить, поддразнивать и похитить мое сердце. Даже в эти последние месяцы, когда ее разум был утерян, я все еще чувствовал, что воздух вокруг нее… золотистый… пульсирующий… ее жизнь готова была вырваться радостным всплеском, если б я только смог найти ключ, чтобы освободить ее. Но не в этот день. Здесь ее не было.

— Клянусь всеми богами и демонами этой вселенной, Вен'Дар, если ты причинил ей вред…

— Прошу вас, не торопитесь с суждениями, сир. Нас не должно быть здесь, снаружи, когда прибудут остальные. Прошу вас, входите.

Вен'Дар отвернулся и начал подниматься по изогнутой лестнице так беззаботно, словно я был простым Чтецом, пришедшим проверить чары на его бочке для дождевой воды, или Стекольщиком, собирающимся вставить в его пустые окна цветные стеклышки, чтобы придать форму солнечным лучам.

Я убью его. Я бросился вверх через три ступеньки, последовав за ним в круглую солнечную комнату, все такую же, какой я ее помнил, — и в ней не было никого, кроме нас.

— Ты мертвец, Вен'Дар! — Я поднял меч. — Сей же миг скажи мне, где она, или следующего рассвета ты уже не увидишь.

— Вы совершенно правы в том, что касается спешности дела, государь. — Он указал на окно. — Мен'Тор и Радель уже направляются сюда. Мои чары замедлят их, но у нас есть, в лучшем случае, четверть часа. И если вам не удастся убедить их в том, что я мертв — во-первых, и что я не успел открыть вам ничего существенного — во-вторых, боюсь, ни одному из нас не дожить до завтрашнего дня, кроме как в тюремной камере или сумасшедшем доме, бессловесными. Они зашли слишком далеко. Они хотят ваш трон.

— Ты уже сошел с ума. Суть дома Устеля в их верности. Ты обвиняешь их, чтобы скрыть собственное предательство.

Солнце сверкнуло на моем клинке, нацеленном прямо ему в горло.

— Где моя жена?

— Ваша жена и юный друг пока находятся в безопасности — от ваших врагов и от вас. Уберите оружие, государь. Поверьте мне. Если я не смогу рассказать вам ничего интересного, у вас будет еще достаточно возможностей прикончить меня.

И он, словно безумец, шагнул прямо под мой клинок и положил руку мне на плечо, как делал уже столько раз прежде. И впервые с того времени, как Паоло сбежал из палатки Вен'Дара, гнев ушел, оставив меня опустошенным, иссохшим и невообразимо усталым. Моя рубаха и штаны были коричневыми от крови. Я пах ею. Она была под ногтями, в каждой поре кожи, и мне не верилось, что когда-нибудь я смогу смыть ее. Я опустил меч, осел на пол и откинулся спиной на грубый деревянный стул.

— Проклятый глупый колдун. Что ты натворил?

— Лучше спросите Мен'Тора и его сына, отчего они так боятся вашей жены?

— Я слишком устал для игры в загадки. Ты не сможешь убедить меня в том, что болезнь Сейри — дело рук Мен'Тора или Раделя. Им нечего меня бояться. Я делаю ровно то, чего Они хотят… и не потому, что они так говорят, а потому, что у меня нет выбора.

— Они не уверены в вашем решении, касающемся сына, а сомнения таких людей еще страшнее, чем зло, против которого они сражаются. Это может подвигнуть их нарушить закон, который они должны защищать, и помочь врагу, ради поражения которого они готовы отдать жизнь.

— Нет здесь никаких сомнений. Я знаю, как должен поступить с Гериком. И это не то, чего я хочу. И не из-за того, что он сделал с Сейри, а из-за того, что, сделав это, он проявил свою истинную суть. Он — не мой сын с тех пор, как шагнул в око во дворце Зев'На. И не имеет значения то, что я не вспомню об этом, когда буду его убивать, и не важно, что станется со мной после этого. Он должен умереть. Другого выхода нет.

Вен'Дар снял с крюка на стене потертую кожаную сумку. Потом склонился над глубоким деревянным сундуком и достал несколько инструментов — киянку, маленький молоточек с металлической головкой, тесло, струг, — заворачивая их в лоскуты из груды, лежащей на полу, и при этом не переставая говорить.