Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

впечатление, что бард ждал именно этого момента, чтобы заговорить. — Услышь меня наконец! Ты потребовал науд, и Ллев дал тебе его, — сказал он, напоминая Паладиру, что он обязан мне жизнью. — Он не солгал тебе тогда; он и сейчас не врёт. Освободите нас всех, и вам не причинят вреда.

— Заставь его молчать! — закричал Сион Хай. Я услышал звук удара, и Тегид рухнул на пол.

— Я подарил тебе жизнь, Паладир, — сказал я.

— Да врет он всё! — неистовствовал Сион. — Убей его!

Паладир медленно покачал головой.

— Нет. Он говорит правду.

— Сион Хай! — сказал я тогда, — тебе довольно меня, так отпусти остальных. — Чтобы убедить его, я взялся за лезвие у него в руке, повернул его и приставил к своей груди.

— А-а, ну что же, так даже лучше, — неожиданно успокоился Сион Хай. Кошачьим движением он полуобернулся, отвел нож и вонзил его мне под ребра. Я даже не почувствовал, как оно вошло.

Гэвин закричала и вырвалась из рук охранников. Она не добежала до меня двух шагов, потому что Паладир схватил ее за руку.

Я посмотрел вниз и увидел клинок, торчащий из моего тела. С восторженным уханьем Сион вонзил нож глубже. Я почувствовал жжение под ребрами, а затем мое легкое опало. Из раны сначала вырвался воздух, а потом кровь. Сион вогнал лезвие еще глубже, а затем отпустил его. Трое воинов, державших меня, отступили.

Ноги внезапно ослабли. Я попытался шагнуть, и пол ударил меня по коленям. Руки сами нашли рукоять ножа, схватили ее и потянули. Возникло такое ощущение, что внутри у меня вспыхнул сигнальный костер, зажегся под грудью и рвется наружу. Я вытащил из себя нож и отбросил в сторону.

Темная и горячая кровь заливала руки. В глазах потемнело, но пока я осознавал все вокруг: Сион смотрит на меня со злобным ликованием; Кинан барахтается, прижатый к полу людьми Сиона; Паладир, мрачный и молчаливый, держит Гэвин за руку.

Запершило в горле. Я хотел откашляться и не смог, дыхание перехватило. Во рту стало сухо, как будто огонь в груди пожирал меня изнутри. Я не мог вдохнуть. Из моего горла вырвался странный, сосущий звук.

Я вытянул руку, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь, но колени подогнулись, и я повалился на бок. Гэвин вырвалась из хватки Паладира, подбежала ко мне и схватила за руки.

— Ллев! О, Лью! — Она плакала взахлеб, теплые слезы падали мне на лицо. — Лью, любовь моя…

Я смотрел на любимое лицо. Больше я ничего не видел, да и не хотел видеть. Даже плачущая, она была прекрасна. В голове роились воспоминания… Казалось, все, что я вынес за нашу спасательную экспедицию, обратилось в ничто, главное, что она была рядом. Я так любил ее, что мне очень надо было сказать об этом, но я не мог. Жжение прекратилось, на смену ему пришло онемение в груди. Я попыталась сесть, ноги не слушались. Вместо этого я поднес руку к лицу Гэвин и погладил ее по щеке дрожащими пальцами.

— Гэвин, любимая… — с трудом произнес я сухими губами. — Я тебя люблю… прощай…

Гэвин склонилась ко мне. Ее губы, теплые и живые, дарящие ласку, были последним ощущением, которое я испытал.

А потом была тьма. Глаза у меня оставались открытыми, только я уже ничего не видел за черным туманом, сгустившимся вокруг меня. Я вроде как плыл в нем, и в то же время тонул. Я слышал, как плачет Гэвин, как зовет меня, а затем послышался отдаленный рокот, похожий на шум прибоя.

Звук нарастал, пока не покрыл все другие звуки. Он стал настолько сильным, что у меня мелькнула мысль: не лопнет ли голова от этого шума. На одно мгновение я даже испугался, как бы этот звук не поглотил меня всего, не уничтожил то, что у меня еще осталось. Я сопротивлялся, хотя и не мог сказать, что я для этого делал. Я не мог двигаться, не мог говорить, не мог видеть.

Но когда терпеть стало уже невозможно, звук вдруг резко прекратился, и темный туман рассеялся. Я снова мог видеть и слышать, даже еще яснее, чем прежде. Правда, ракурс, с которого я смотрел, несколько изменился. Я видел, как Гэвин склонилась надо мной, прижимая к себе неподвижное тело, ее плечи вздрагивали, она плакала. Я увидел, как Сион и Танвен смотрят на меня с отвратительным злорадством, раздуваясь от гордости. Я видел Паладира, стоящего немного в стороне, подавленного, с безвольно опущенными руками. Я видел Воронов и Тегида, ошеломленных и потрясенных зрелищем моего убийства. На их лицах явно читалась мысль, что они уже ничем не могут мне помочь. Я видел Кинана на полу, его держали четверо, и он не верил в мою смерть, но сильнее этого гневался на себя, ведь это его жена предала нас всех, обманула нас с самого начала; и бремя этого позора ему нести теперь до конца жизни, хотя он этого вовсе не заслужил. За что ни возьмись, он был мне хорошим другом; жаль, что я не попрощался с ним.

— Мир, брат, — сказал я, но он меня не услышал.

Сион приказал своим людям связать Кинана. Затем он повернулся к Паладиру. — Возьми тело и вынеси вон, — приказал он.

Паладир шагнул вперед, но Гэвин обхватила меня за плечи и закричала:

— Нет! Нет! Не трогайте его!

— Мне жаль, — пробормотал Паладир, наклонившись над ней.

— Да вытащите его! — рявкнул Сион. Двое его приспешников бросились вперед, оторвали Гэвин от меня. Она кричала, колотила их кулаками, но они крепко держали ее и в конце концов оттащили.

Паладир наклонился и поднял мой труп на руки. Я видел, как напряглись его мускулы.

— Держитесь за мной! — бросил Сион Хай, развернулся на каблуках и вышел из зала, прихватив факел из ближайшего кольца в стене. В сенях Сион остановился, пропуская Паладира вперед. — Они ждут своего короля, — ухмыльнулся он. — Так они его получат.

Паладир вынес мое тело из зала, прошел через пустой двор и вышел за ворота к отряду. За ним шли Сион и Танвен, а дальше Кинан и Гэвин, в сопровождении охранников, державших их за руки, хотя Кинан уже не сопротивлялся. А вот Гэвин приходилось поддерживать, сама она идти не могла. Тегид и Вороны, наоборот, шли