Сьюзан Маклеод - Холодный поцелуй смерти

Но когда?

Падение замедлилось, как будто шелковая бечева сочла нужным дать мне подумать.

В последний раз, когда я воскресла из мертвых, налицо был один нюанс: Малик призвал мою душу обратно в тело, и я очнулась и обнаружила, что это Малик гнался за мной той ночью, это Малик, а вовсе не Автарх вонзил в меня клыки. Я почувствовала, как рука соскальзывает с бечевы, как будто черный шелк читал мои мысли, и стала падать быстрее, в лицо хлестал ветер, как будто возвещая прибытие поезда…

…и в считаные секунды черная шелковая бечева истерлась и рассыпалась в прах.

Огорошенная, я зависла в багровой черноте, медленно описывая круги и вцепившись в тонкую красную нить, обмотанную вокруг левого запястья. Меня пронзила досада — острая и мучительная, совсем как бронзовый меч из моих воспоминаний. Вот зараза! Какими бы узами ни связал Малик мою душу, теперь они разорвались, и что прикажете делать? Неужели болтаться тут и ждать, хватит ли у Некро-Нила силенок вытащить меня отсюда, чтобы присовокупить к Ханниному выкупу? Или…

Я посмотрела на красную нить. Некро-Нил говорил, что заарканил мою душу в «Надежде».

Я перевела дух — хотя, казалось бы, дышать тут было нечем, — разжала кулак и выпустила нить…

…и тут же навстречу мне ринулись бежевые виниловые плитки. В поле зрения ворвались расплывчатые стены персикового цвета и ярко-оранжевые кресла, а в отдалении я увидела саму себя — я говорила с Некро-Нилом. Таддеуш, гоблин-исполин, стоял рядом с ним, красные с серебром волосы, собранные в хвост, ниспадали на плечи.

Я налетела на что-то холодное и твердое, но на что именно, было не видно. Лицо у Некро-Нила было пустое от морока, наше коротенькое общее прошлое протянулось за ним, словно череда стоп-кадров — до того самого момента, когда он вручил мне носовой платок и я прижала его к ссадинам на руке.

Вот когда он меня зацепил.

— Сида, я тебя искала! — раздался девичий визг. — Я должна тебе кое-что передать!

Я обернулась на голос, и девушка нацелилась на меня своим длиннющим ножом. Белые волосы ниспадали ниже пояса и развевались на несуществующем ветру, обрывки линялых серых кружев, бархата и атласа трепетали на истощенном теле сотней крылышек. Легкий аромат лакрицы и крови прилип к ней, словно вчерашний табачный дым.

То, что Бабочка меня видела, не сулило ничего хорошего ни мне, ни ей.

Я заглянула ей за спину.

Бобби, он же мистер Март, скорчился у двери лифта, прижав руки к животу, и под ним растекалась темная лужа крови. Малик, между черных бровей у которого залегла тонкая складка, смотрел на меня в обличье сдобной блондинки, а я — на Грейс, которая стояла на коленях и проверяла пульс у валявшейся без сознания, а скорее всего, судя по стоявшей рядом со мной девушке, попросту мертвой Бабочки. Рядом маячили два охранника.

Судя по всему, я ворвалась в эпицентр массового морока, который наслал Малик; вероятно, именно мне было не сделать больше ни шагу…

Красная нить слегка натянулась.

— Эй, сида, я с тобой разговариваю! — проорала Бабочка мне в ухо. — Глухая, что ль?

— Не глухая, — поморщилась я и повернулась к ней.

— Круто, а то я тебе кое-что дать должна. — Бабочка помахала мне ножом, а потом подергала за белую ленточку у себя на шее. — Знаешь, что это?

— Знаю. — Я поджала губы. — Ты, надо полагать, подарок от одного вампира другому.

Ее губы в лиловой помаде растянулись в улыбке.

— Точно! Так вот, мой Дарил — ну, Дарий то есть, — так вот, он просил передать…

— Дарий? — перебила я. — Тот вампир, который крутит с колдуньей?

— Ну да, он. Он тебе танцевал. — Бабочка повела тощим задом. — В общем, это мой Дарил — и всегда был мой, еще со школы! — Она снова потеребила ленточку. — Говорит, если я приду и покажу тебе ее, значит, он к тебе может обращаться.

Я подняла ладонь, прерывая ее излияния.

— Погоди. Тебя послал именно Дарий, а не какой-нибудь другой вампир?

— А кто ж еще-то? В общем, он сказал, что, как только ты все поймешь, сразу вытащишь его от той мымры-ведьмищи, потому что у тебя на бедре есть волшебная татушка, чтобы делаться этой вампиршей, которая Роза. Дарил говорит, мымра-ведьмища кому-то названивала и говорила, что ты сегодня тут будешь. — Она улыбнулась еще шире и снова помахала ножом. — Вот я и пришла — готовенькая, дают — бери.

В этом был определенный смысл. Дарий побывал у меня дома, смотрел и слушал, что говорит мне Ханна о Розе и маскировочных чарах. И наверное, решил, что быть рабом колдуньи — не его призвание, и кто же его в этом упрекнет; а поскольку Ханна с Некро-Нилом работали в паре, видимо, именно Некро-Нил и сказал ей, что я была в «Надежде». Дарий, конечно, подслушал, уж точно не в первый и не во второй раз, и, по вампирскому обычаю, повязал Бабочке ленточку на шею и отправил ее ко мне, то есть к Розе, с «запросом».

Но хотя Бабочка и добралась до «Надежды», судя по всему, она не просто не нашла меня — еще бы, я же была под Очарованием ядреной блондинки, — но и, похоже, погибла: мы не успели спасти ни ее, ни Бобби. Печально, конечно, что с Бабочкой все так получилось, но мне была нужна какая-то связь с миром живых, а не с миром мертвых. Так что сейчас коллега-призрак был мне нужен примерно как…

— Эй! — Бабочка замахнулась ножом. — Слушай меня!

…примерно как призрачный нож, которым замахивалась на меня Бабочка. То, что он призрачный, не помешало мне отскочить в сторону. Когда тебе грозят ножом, инстинкты срабатывают даже в загробной жизни.

— Хорошо, хорошо, слушаю, — сказала я, показав на нож.

— Извиняй, — без тени сожаления заявила Бабочка, — мне надо, чтоб ты слушала. А времени у меня нет, этот тупой урод накачал меня вампирским соком по уши, так что и концы отдать можно, вот я и не хочу тут слишком валандаться. — Она посмотрела на Грейс, сосредоточенную на реанимации. — Только бы врачиха попалась хорошая.

— Так ты не умерла? — удивилась я.

— Пока нет. — Выбеленное, как у Пьеро, личико уставилось на собственное распростертое тело. — Врачиха вроде дело знает.

Меня осенило:

— Значит, ты придешь в себя и сможешь разговаривать с людьми?

Я похолодела и невольно опустила взгляд: красная нить в левой руке резко натянулась.

— Да уж наверно! Мы, Ночные Бабочки, всегда туда-сюда бегаем: когда у тебя сосут из шеи, больно до ужаса, так что лучше отойти в сторонку.

— То есть ты все время выходишь из тела, как сейчас?! — поразилась я.

— А как же — я же тебе сказала!

Она опять взмахнула ножом и задела мне тыльную сторону ладони.

— Ой! — Я отдернула руку и уставилась на капельку крови. Я же призрак — и нож тоже призрачный! Откуда кровь?! Я помотала головой. — Послушай, можно тебя попросить сделать одну вещь…