Сьюзан Маклеод - Холодный поцелуй смерти

— Меня?!

У Дженет отвисла челюсть, а Джозеф тем временем схватил свой пистолет, мгновенно прицелился и выстрелил Дженет прямо в обширную грудь.

Она опустила глаза, круглые от неожиданности.

— Надо свести последствия к минимуму, дорогая сестрица. — Ханна брезгливо поморщилась. — Кто-то же должен отвести от меня полицию, а поскольку ты уже виновна, вполне можно свалить на тебя и пекаря, и мальчишку, и Бабушку.

Дженет заморгала и со стуком рухнула на пол.

— А что, Дженет и правда ее сестра? — потрясенно спросила я Козетту.

Та кивнула.

Вот это я понимаю — неблагополучная семья…

Ханна пнула бесчувственную толстуху.

— Ничего, если все пойдет хорошо, я постараюсь вытащить тебя до того, как тебя сожгут на костре. — Она перевела взгляд на Джозефа. — Не стойте столбом, свяжите ее, что ли! Вам понравится, вы ведь именно этим занимаетесь в вашем клубе!

Джозеф поправил пальцем очки, поднял пистолет и нацелился в нее.

— Без глупостей, доктор! — Она вздохнула. — Бросьте оружие, а не то DVD, где вы скачете в черной коже и цепях, возьмет да и просочится в Интернет…

Джозеф повиновался, руки у него дрожали.

— Радовались бы лучше — ведь теперь вас ждет слава героя, который спас меня из когтей коварной колдуньи! — Ханна улыбнулась. — Это ведь гораздо приятнее, чем слава извращенца.

Он побагровел — не то от смущения, не то от злости, — и я сразу вспомнила наряды в зеркальных шкафах: а он-то говорил про «приятельницу»!

— Приворотное зелье, сдобренное капелькой шантажа, — пробормотала Козетта, глядя, как Джозеф вытягивает шнур из балахона Ханны и связывает Дженет. — В этом она мастерица.

— Вижу, вы начали без меня.

Из темноты вышел человек — мелированная стрижка, уложенная гелем и блеснувшая золотом в свете свечей, ухоженная эспаньолка, красный крест душеспасителя пришпилен к отвороту шикарного серого костюма. Нил Баннер. Что ж, удивляться нечему, если учесть, что и он, и Ханна гонялись — якобы независимо друг от друга — за одним и тем же яйцом Фаберже. Вот интересно, они давно работали в команде или яйцо лишь недавно сделало их напарниками — похитителями душ? Впрочем, какая разница…

Козетта тихонько ахнула и зашептала:

— Это некромант, который собирал для нее души. Не ожидала, что он так скоро вернется.

— Нил! — Ханна раскинула руки, и мое тело крутануло бедрами. — Смотри, получилось. Хочешь потрогать?

Нил скривился:

— Конечно нет, Ханна, ты же вся в крови!

— Дженни! — огрызнулась она. — Называй меня только Дженни!

Нил отмахнулся от нее.

— Буду, просто я по-прежнему вижу твою душу, а не ее. — Он мрачно оглядел комнату. — Кстати, где ее душа?

Ханна похлопала по золотому медальону:

— Здесь, само собой.

— Ее здесь нет.

Ханна в панике стиснула медальон:

— Должна быть! Ритуал прошел идеально!

— Не беспокойся, — спокойно проговорил Нил. — Она не могла уйти далеко, после изгнания из тела у нее наверняка помутился разум.

— Ты не понимаешь! — Ханна схватила его за локоть. — Мне надо носить ее душу при себе до полуночи. Вдруг она рассеется? Тогда ее тело угаснет, и я останусь ни с чем!..

— Ханна, это ты не понимаешь… — Нил высвободил руку и с самодовольной улыбкой извлек из кармана окровавленный носовой платок. — Когда я вчера видел сиду в «Надежде», у нее шла кровь из руки. Тогда я и сумел подцепить ее душу. — Он поднес платок к носу и медленно повернулся вокруг своей оси, что-то бормоча. — Теперь она никуда не денется.

Я сжала кулаки. Вот гад ползучий!

— Беги! Прячься! — Козетта, перепугавшись не меньше Ханны, схватила меня за левую руку и прикоснулась к тонкой красной нити — она тянулась к Нилу Баннеру.

Зараза.

Я попыталась разорвать нить, но это было все равно что дергать резинку — она просто растягивалась и растягивалась.

— Где прятаться? — спросила я.

— Вон там! — Нил ткнул пальцем прямо в меня. — Она прячется в углу вместе с той недоразвитой девчонкой! Открывай медальон, я призову ее!

Он опять что-то забормотал, а Ханна принялась возиться с замочком.

Козетта толкала меня прочь, словно безумная.

— Беги! — Она ухватилась за эфирную черную бечеву, обернутую вокруг моего левого локтя и опутавшую ноги. — Иди по ней и молись, чтобы у некроманта не хватило сил призвать тебя обратно!

Бормотание Нила становилось все громче, и красная нить дернула меня за руку, потащила к нему. Я споткнулась, едва не упала, но успела сомкнуть пальцы на черной шелковой бечеве…

…Пальцы соскользнули, как будто бечева была в крови, и я кубарем полетела в темно-багровые пучины…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Темно-багровые пучины были в точности как раньше — пустые, беззвучные и неощутимые — в общем, никакие. Только на сей раз дымка была не далекой и не золотистой, она напирала со всех сторон, в глубине проскакивали раскаленные золотые, медные и красные искры, словно солнечные лучи, озаряющие обратную сторону луны. Думать, что бы это значило, мне было ни к чему. Черная шелковая бечева уходила куда-то вниз.

Я крепко держалась за нее, но она была скользкая от крови, и я падала, падала…

Куда меня занесло, неужели в чистилище?!

И как мне теперь вернуть себе тело, не говоря уже о спасении девственников и похищенных призраков? Задействуй связи, сказала Козетта, — отличный совет, только она не уточнила, как и какие именно, а все потому, что не вовремя объявился Некро-Нил.

Я отчаянно нуждалась в помощи, но кто мне поможет, когда не с кем даже словечком перемолвиться, кроме компании других призраков и местного некромантишки, от которого ничего хорошего ждать не приходится? Естественно, если пробиться на какое-нибудь кладбище, можно поговорить с любым живым существом, главное — чтобы его занесло туда среди ночи. Я даже прикоснуться ни к кому не могу, потому что обрету плоть лишь на один час на границе суток, только вот ближайшая полночь — в канун Дня Всех Святых — традиционный срок, когда демоны обходят свои владения, поэтому в полночь будет, увы, уже поздно.

Падала я точно так же, как в прошлый раз, когда Малик проткнул меня мечом, но тогда я ухнула в прошлое, в собственную брачную ночь. Переживать все это еще раз мне не улыбалось — одного визита, на мой вкус, было примерно в сто раз более чем достаточно. Мне стало зябко, и я поежилась в темноте, продолжая скользить вниз. В прошлый раз меня звал Малик, его голос доносился словно бы и сверху, и снизу, но я все равно падала, а потом пришла в себя на следующее утро; следует ли из этого, что вниз — это прошлое? Но в прошлом, когда мне было четырнадцать, я не брала в руки меч Автарха, не клялась свести счеты с суженым, не встречалась с Козеттой, так что это было не воспоминание: это я, взрослая, побывала в прошлом. Вдруг у меня это получится еще раз? Вдруг мне удастся выбрать подходящий момент, чтобы занять собственное тело и все изменить?