Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем - Наталья Сергеевна Филимонова

мягкая упругая соска. Из чего эта соска сделана, Тася так и не поняла, но в том, что это такое, сомнений не было. –  Значит, ему нужно молоко!

–  Отлично! –  Тася потерла руки. –  Густав, поищи ледник –  наверняка утреннее молоко должно быть там. А мы пока помоем посуду!

–  Как посуду мыть, так они умеют, –  буркнул кузен. –  А как сапог…

Тася только плечами пожала. Как раз заклинание для мытья посуды она и пыталась применить к сапогу. Кто же знал, что горячая вода окажется такой фатальной ошибкой!

Густав ушел за многообещающую дверцу в углу кухни, а Тася и Рубур, переглянувшись, приступили к уборке. Работать вдвоем у них всегда получалось лучше всего. Девушка отлично помнила все изученное в академии, а орк умел и любил импровизировать. Рассудительная Тася вечно все по многу раз перемеряла и перестраховывалась, Рубур же, напротив, бухал наугад по принципу “больше –  не меньше”. Она сдерживала его безумные порывы, а он останавливал ее в стремлении все бесконечно улучшать. В этом дуэте Тася была мозгом и здравым рассудком, а Рубур –  творческим началом и источником силы. “Вас бы, адепты, смешать да поделить –  какие бытовики бы были!” –  не раз говорили преподаватели. А Тася только пожимала плечами. И зачем их смешивать, да еще и делить? Им и вместе отлично работается!

К возвращению Густава по кухне летали тряпки, начищая все поверхности вокруг. В тазах поднимались шапки мыльной пены, щеточки натирали тарелки и чашки, а после маленький вихрь уносил их на полки, расставляя рядами.

–  Это мы сами придумали! –  с гордостью сообщила Тася. –  Сушка и доставка одновременно. То есть это Рубур придумал, у него смерчи отлично получаются…

–  Если бы не твой ограничитель, получилось бы у меня только все побить благополучно, –  самокритично констатировал орк.

–  Ясно, –  Густав махнул рукой в сторону дверцы. –  Там кладовая. Есть запасы овощей, муки, круп, солений, сыры, копчености всякие, колбасы… в общем, с голоду не пропадем.

–  А молоко? –  оживилась Тася, и кузен приподнял добытую крынку.

–  С ледника!

–  Отлично! Сможешь разогреть? Ой, нет, я лучше сама…

Девушка представила, как может разогреть Густав… примерно так же, как Рубур сапоги чистил, пожалуй. Боевики, они все такие.

Очень скоро малыш, которого Рубур, колдуя, ловко перебрасывал из руки в руку, был усажен на высокий стул и осчастливлен бутылочкой, полной чуть теплого жирного молока. Тася с умилением наблюдала, как ребенок поднес соску ко рту, задумчиво почмокал… а потом решительно схватился за нее ручкой, оторвал вместе с веревочкой и швырнул в сторону. А потом запрокинул голову, широко распахнул рот –  и опрокинул туда бутылочку. С веселым бульком молоко влилось в младенца в мгновение ока.

–  Подавится же! –  вполошилась Тася, однако малыш давиться и не думал. Отшвырнув опустевшую бутылочку, он облизнулся и обвел каким-то оценивающим взглядом обступивших его адептов.

“Няньки” сделали синхронный шаг назад.

–  По-моему, он не наелся, –  озвучила общую мысль Тася.

–  И лучше бы найти ему что-нибудь еще… поскорее! –  нервно поддакнул Густав. Рубур только согласно наклонил голову.

–  Я думаю… думаю, он и правда уже большой. Наверное, его уже докармливают, –  предположила Тася. От тетушкиных подруг, у которых были уже внуки, она слышала мельком о “прикорме”, который когда-то там вводят в рацион младенцев… правда, понятия не имела, на что этот “прикорм” похож и когда именно его вводят.

–  Каша, –  лаконично произнес орк, и Тася обрадованно улыбнулась. Ну конечно! Что еще может быть полезнее и правильнее! Крупы есть в кладовой, молоко еще осталось, а уж сварить кашу –  плевое дело для настоящего бытовика и вдобавок племянницы тетушки Гортензии, которая славилась своими кулинарными умениями!

–  Точно! –  подхватившись, девушка принялась деловито разыскивать в посудных ящиках все необходимое. –  Развлеките его пока как-нибудь… я быстро!

Кашу можно и без всякой магии прекрасно приготовить. Ну разве что кастрюльку нагреть чарами, а то плита здесь непривычная, кто ее знает, как там растапливать… для малыша, пожалуй, стоит разварить получше. Обязательно кусочек масла! И остудить слегка, разумеется, не дай боги, ошпарится…

А когда она наконец обернулась, готовая угощать, за ее спиной никого не было. Ни парней, ни ребенка.

–  Эй! –  испуганно вскрикнула девушка, уже воображая, что ребенок Хрюксов снова ползет по крыше. –  Вы где?!

–  Здесь кто-то прошел, –  сообщил Рубур, появляясь из ведущей в коридор двери. –  Сходил проверить, но он успел скрыться. Густав оставался…

–  А… а где он сейчас?!

В этот момент хлопнула дверь, ведущая из кухни прямиком на улицу, и появился Густав.

–  Я только проверил черный ход. Похоже, к этой двери доставляют товары зеленщик и молочник. Надо будет поутру проверить. А куда вы дели ребенка?

–  Что?!

Все трое уставились друг на друга. В глазах каждого проносились самые ужасающие картины.

И в наступившей мертвой тишине вдруг отчетливо стали слышны чавкающие звуки.

К кладовой рванули все вместе, и даже замешкались в двери из-за этого. Впрочем, ввалившись почти разом, все трое так же одновременно замерли столбами.

В полутемной прохладной кладовой вдоль стен были расставлены мешки с мукой и крупами. Высились лари с овощами. На длинных деревянных полках тускло отблескивали стеклянными боками банки с соленьями. Белели круги сыра. У дальней стены угадывался здоровенный холодильный ларь. Под потолком на крюках были развешаны копченые окорока и закрученные баранками кольца колбас.

Тася зажмурилась и осторожно приоткрыла один глаз. Увы, картинка ничуть не изменилась.

На самом большом колбасном кольце, вцепившись разом ручками и ножками, висел –  или, точнее даже, полз все выше –  ребенок Хрюксов. И сочно чавкал, по-бульдожьи перебирая своими тремя зубами.

8

Тася устало сидела на ступеньках крыльца, подперев ладонью щеку, и печально наблюдала, как Чарли с радостным хохотом ползает по клумбе, время от времени выкорчевывая из нее нарцисс-другой и тут же отбрасывая в сторону. Цветов было жалко. Но себя еще жальче.

Именем Чарли ребенка Хрюксов окрестила сама Тася –  надо же было его как-то называть! На самом деле, как зовут малыша, никто не знал. Соседи попросту звали его “это чудовище”. А