Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем - Наталья Сергеевна Филимонова

так что в него вполне поместились двое адептов. А девушка у него на закорках даже и испугаться не успела, разве что плечо слегка рамой ушибла.

–  Ой, мамочки… –  Тася сползла с орка и принялась торопливо одергивать юбку. А потом торжественно добавила, –  то есть спасибо, Рубур! Ты настоящий друг.

Орк рассеянно кивнул, оглядываясь.

–  А где..?

…Густава они нашли на противоположной стороне чердака –  у первого слухового окошка, там, где оставили свою обувь и верхнюю одежду. Третьекурсник стоял, обреченно опустив плечи, и в ужасе смотрел на ребенка.

Малыш сидел, спустив штанишки и характерно покряхтывая, на сапоге Густава. Личико у него при этом было самое умиротворенное.

–  Ну… мы хотя бы его нашли, –  Рубур утешительно хлопнул Густава по плечу.

–  И теперь точно знаем, что он, скорее, всего не будет пачкать пеленки, –  Тася тоже старалась смотреть на вещи позитивно. Хотя нельзя исключать, что если бы это были ее собственные сапоги, с оптимизмом бы сложилось куда хуже.  –  Он достаточно большой и приучен… к горшку.

–  Это не горшок, –  злобно сообщил Густав. –  Это мои лучшие сапоги! Были!

–  Ну… –  в этот момент малыш как раз поднялся со своего насеста, выпустив на волю волну характерного запаха. Тася сморщила нос, но мужественно продолжила, –  может, их еще можно будет… почистить?

Малыш подтянул штанишки, внимательно осмотрелся кругом, подхватил с пола валявшийся там старый молоток и принялся увлеченно стучать –  сначала по полу, а потом по подвернувшемуся шкафу.

–  Точно! –  кузен окинул Тасю каким-то новым взглядом. –  Вы же бытовики!

–  И что мы можем сделать? –  настороженно переспросила девушка.

–  Сделайте что-нибудь! –  нервно предложил боевик. –  Ты же можешь удалить из сапога это… содержимое? Вместе с запахом!

–  Ну… я могу попробовать, –  Тася неуверенно оглянулась на Рубура. Вообще-то она была отличницей, но подобных задачек на практических занятиях им пока точно не давали. Надо объем рассчитать, силу воздействия… а при неопределенных условиях девушка вечно боялась переборщить и вкладывала слишком мало силы. Осторожничала. Орк подбадривающе кивнул, и она, зажмурившись, сосредоточилась, поднимая руки…

Из сапога повалил пар. Запах усилился.

–  Ну… я попробовала, –  Тася жалобно моргнула, зажимая нос.

–  Давай ты! –  рявкнул Густав, подталкивая в плечо орка.

–  Уверен? –  хмыкнул тот. –  Я вообще-то…

У Рубура проблема была как раз прямо противоположная. Он вечно перебарщивал с силой. А еще частенько использовал боевые заклинания в качестве бытовых –  потому что ему так было привычнее. Всех и отличий-то –  в уровне воздействия! Например, заклинание, призванное пройтись огненным катком по вражеской армии, неплохо справлялось с глажкой одежды и строилось куда проще, чем, собственно, заклинание глажки. Если, конечно, ослабить воздействие раз этак в тысячу. Правда, стоит отметить, получалось не всегда. Однажды Рубур буквально впечатал доску для глажки вместе с новенькими брюками в пол. Каменный. Что любопытно, брюки при этом совершенно не пострадали –  по крайней мере, на вид и с верхней стороны. Да и пол вышел совершенно гладкий, только с аппликацией в форме доски с брюками. Орк потом долго сетовал, что люди делают невыносимо хлипкую мебель. Да и камень у них мягковат!

–  Давай! Некогда раздумывать, или мы сейчас тут все задохнемся!

Пожав плечами, орк небрежно, чуть рисуясь, прищелкнул пальцами.

Сапог осыпался на пол горсткой пепла. Запахло гарью.

–  Ну вот, опять, –  чуть смущенно пробормотал Рубур. –  Но твой сапог ушел в очищающем пламени, как подобает… обуви воина!

–  Это была торжественная кремация, –  перевела Тася для Густава, у которого отчетливо перекосило лицо.

Впрочем, высказать все, что думает об орочьих методах чистки, он не успел. Потому что в этот момент малыш, все это время сидевший на полу у шкафа, как-то особенно усердно размахнулся молотком, бубухнул в очередной раз, и несчастный давно рассохшийся предмет мебели, и без того видавший куда лучшие времена, с треском развалился. Ребенок чуть отполз, чтобы не зашибло обломками, и одновременно издал победный клич. А затем удовлетворенно оглядел получившиеся руины и наконец оглянулся на адептов, поднял руку и, наставив на Тасю пальчик, уверенно объявил:

–  Тетя! –  затем, подумав, выдал более развернутую реплику. –  Ам-ням!

А чтобы до всех совершенно точно дошло требование, еще и широко распахнул рот и указал на него пальцем.

–  Кажется, он хочет кушать, –  озвучила “тетя” свои подозрения.

–  И чем кормят таких детей? –  орк чуть наклонил голову к плечу.

–  Кровью нянек? –  скептически предположил Густав.

Ребенок распахнул рот еще шире, и стало ясно, что зубы у него все-таки есть. Целых три.

Тася вздрогнула.

–  Надо поискать альтернативные варианты!

7

Кухни обыкновенно располагаются на первом этаже. А кладовые –  и вовсе в подвале. Именно из этих соображений Тася решительно направилась вниз. За ней гуськом шествовали босоногий и мрачный Густав и Рубур. Под мышкой орк нес ребенка. Малыш, кажется, ничуть не возражал против такого способа транспортировки и весело болтал ногами в воздухе, время от времени повторяя свое “ам-ням”.

В глубине души Тася надеялась снова встретить того пожилого слугу или хоть кого-нибудь еще. А то и найти кухарку –  кто-то же должен знать, чем кормить ребенка и где хранится нужная еда! Да и самим, пожалуй, поесть бы не помешало.

Увы, дом будто вымер. Время от времени слышался шорох и скрип половиц –  но стоило обернуться, как все стихало.

Разыскать кухню удалось без труда. И, пожалуй, это оказалось самое чистое место в доме. Во всяком случае, на столешницах не было пыли –  очевидно, что-то на них все-таки готовили. Зато в нескольких тазах высились целые груды грязной посуды!

–  Я понял! –  горестно провозгласил Густав. –  Я все понял! Нас занесло в специальный ад для бытовых магов. И прочих разных… чистюль! –  последнее слово он выплюнул, как ругательство. –  Но я-то, я здесь причем!

–  Но кто-то же должен страдать безвинно, –  посочувствовала ему Тася. –  Родственников не выбирают!

–  Ага! –  Рубур торжествующе извлек из горы грязной посуды характерного вида бутылочку, к которой тонкой выбеленной веревкой была привязана