Ведьма правды - Сьюзан Деннард

считал правдой и то, что рассказывали наши книги о Нубревнии.

– Ох, – вздохнул Мерик, не в силах игнорировать печаль в голосе Сафи – или то, как она заставляла его сердце биться. Он крепче сжал поводья. Ведовское клеймо замерцало на его запястье.

На мгновение Мерик поймал себя на том, что представляет, будто Сафи – не донья, а он – не принц. Что они просто два путника на бесплодной дороге, где единственными звуками были легкий стук копыт лошадей, шелест ветра и разговоры Эврейн и Изольды позади.

Но безрадостность здешних мест снова отравила мысли Мерика, породив череду тревог, которые он не мог контролировать. Каллен. Вивия. Король Серафин.

Словно почувствовав, как изменились его мысли, Сафи сказала:

– На тебе слишком много ответственности, принц. – Она откинулась назад и прижалась к его груди. – Больше, чем у кого-то еще, кого я знаю.

– Я был рожден с этим титулом, – резко ответил Мерик, притягивая девушку к себе. Принимая ее сочувствие. Ее прикосновения. – И отношусь к этому серьезно – даже если никто этого не видит.

– Но ведь в этом-то все и дело, верно? – По позвоночнику Сафи пробежала дрожь. – Тебе нравится чувствовать себя нужным. Это дает цель в жизни.

– Возможно, – пробормотал Мерик. Близость девушки сильно отвлекала. А его дыхание и ветер теребили пряди ее волос. – Ты говоришь на нубревнийском, как будто он тебе родной, – наконец произнес он, заставляя себя сменить тему. Сосредоточиться на словах Сафи, а не на близости с ней. – Акцента практически нет.

– Годы обучения, – призналась она. – Но в основном – заслуга моего наставника. Он колдун слов, и его дар позволяет говорить на любом языке без акцента. Он часами гонял нас с Из.

– Вот это подготовка! – Мерик покачал головой. – Твой дар, за который любой готов убить, плюс постоянные тренировки в боевых искусствах. Только подумай, на что ты способна, Сафи. Подумай, кем ты могла бы стать.

По ее телу пробежала легкая дрожь, а ноги напряглись.

– Думаю, – сказала девушка в конце концов, – я могла бы стать могущественной доньей, что-то изменить в этом мире или делать то, что делаешь ты. Но я уверена, что проиграю, еще не начав. У меня нет того, что нужно, чтобы вести людей за собой. Я слишком… беспокойная. Я ненавижу стоять на месте, а кроме Изольды в моей жизни не было ничего постоянного.

– Значит, ты вечно будешь в бегах? Даже если кто-то захочет, чтобы ты…

Осталась.

Мерик не закончил. Последнее слово так и не сорвалось с его губ.

Но оно повисло в воздухе между ними, и, когда Сафи повернулась к принцу, ее брови нахмурились. Затем взгляд ее слишком голубых глаз остановился на Мерике – на дюйм ниже его собственных глаз.

Расстояние между ними стало ничтожным. Мощный поток желания, неподвластный Мерику, грозил выйти из берегов. Он не мог думать ни о чем, кроме как остановить коня, оттащить Сафи и…

Нет. Мерик не мог допустить, чтобы рассудок покинул его. Никак не мог. Флирт – это одно, но прикосновения… Он не мог рисковать и понимал, к чему это может привести. Не с доньей из Карторры. Не с невестой императора.

Поэтому Мерик вознес отчаянную молитву Нодену о том, чтобы этот день поскорее закончился, пока он – или его дар – не вышел окончательно из-под контроля.

Глава 34

Когда Изольда добралась до места, где было решено разбить лагерь, солнце уже опускалось в море, а она сама была уверена, что ее ноги навсегда останутся кривыми.

Как и обещал Йорис, ручей оказался чистым и возле него разрослась зелень. Но если бы пошел дождь, вода обязательно вышла бы из берегов. Поэтому, дав лошадям напиться, Мерик приказал разбить лагерь на ближайшем холме, в тени дубов и огромных валунов.

Конечно, Мерику потребовалось немало времени, чтобы отдать этот приказ. По меньшей мере четверть часа они с Эврейн просто смотрели на папоротники и слушали пение ночных лягушек. Их нити светились таким счастьем, что Изольда попросила Сафи просто оставить принца с тетей в покое.

Но рыжей кобыле надоело ждать. Она пожевала плечо Мерика, возвращая его в реальность. Пока Изольда и Эврейн собирали дрова для костра, Сафи и Мерик растирали лошадей.

Над головой щебетали стрижи, казалось, они были рады компании, как и Изольда была рада их гвалту. Она была рада всему, что отвлекало ее от нитей, пульсирующих над Сафи и Мериком. Пока они ехали на одной лошади, их нити были такими яркими, что у Изольды разболелась голова.

Нити Эврейн тоже были ослепительными, и они не переставали пульсировать розовой или зеленой уверенностью с тех пор, как их небольшой отряд покинул Дар Нодена.

Как сразу три человека могут испытывать настолько сильное возбуждение и усталость одновременно, удивлялась Изольда.

Спустившись вниз, она стряхнула кузнечика с упавшей ветки и бросила ее в растущую кучу хвороста. Мерик настоял на том, чтобы костер был небольшим, и у Изольды собралось более чем достаточно дров, но она не торопилась вернуться. Ей нужно было время, чтобы восстановить контроль над своим разумом. Покой настоящей ведьмы нитей.

В конце концов она все же вернулась и помогла Эврейн устроить постели под огромной нависающей скалой. На вершине скалы в лучах закатного солнца сиял пурпурный камень.

Когда наконец все было готово и все поели горячего, Изольда забралась в постель и закрыла глаза, пытаясь вспомнить то прекрасное чувство причастности, которое она ощущала в прохладной, бьющей ключом воде Колодца Истока. Но девушка с сожалением поняла, что, хотя отлично помнит само чувство, она никак не может воскресить его.

Так что она просто лежала, размышляя и анализируя, пока не соскользнула в дремоту.

Где ее уже поджидала Тень.

–Ты здесь! Здоровая!

Тень, казалось, была искренне рада этому, и Изольда представила, что она хлопает в ладоши в реальном мире – в существовании которого ведьма не сомневалась. Этот голос не был воплощением ее самых глубоких страхов.

– Ты права, – промурлыкала Тень. – Я такая же реальная, как и ты. И, знаешь, я позволю тебе на мгновение увидеть мир моими глазами, просто чтобы ты убедилась.

Это выглядело так, словно Изольда вынырнула из глубины. Свет поплыл перед глазами, затем появились цвета – серый и зеленый – и размытые формы… Потом наступила темнота, как будто Тень долго и медленно моргала. И наконец мир обрел четкие очертания. Серые камни, истертые, крошащиеся – вот что увидели глаза Изольды. Нет, глаза