Джим Батчер - Работа на стороне

Я пожал плечами.

— Давайте выясним. Чего именно вы от меня хотите?

Он встал и повернулся к выходу. Он остановился перед дверью, читая слова «ГАРРИ ДРЕЗДЕН, ЧАРОДЕЙ» на матовом стекле задом наперёд, и взглянул на меня через плечо.

— Я предполагаю, что вы слышали множество историй о проклятиях в местном фольклоре.

— Конечно, — сказал я.

— Я полагаю, вы ожидаете, что я верю в их существование. — Я пожал плечами. — Они существуют или не существуют независимо от того, верите ли вы в них, мистер Донован. — Я сделал паузу. — Ладно. Кроме тех, которые не существуют, кроме как в чужих мыслях. Они реальны только потому, что кто-то в них верит. Но, этот вид больше относится не к паранормальному, а к психологии. У меня нет лицензии психолога.

Он скривился и кивнул.

— В таком случае…

Я почувствовал, что слегка заблуждался, поскольку сообразил, о чём мы говорим.

— Проклятие местной индустрии развлечений, — сказал я. — Типа спортивной команды.

Он и виду не подал, как хороший игрок в покер.

— Вы говорите о Проклятии козла, — сказал я.

Донован выгнул брови, снова повернулся ко мне лицом, и почти незаметно кивнул.

— Что вы об этом знаете?

Я выдохнул и запустил пальцы в волосы на затылке.

— Э-э, в 1945 году или около того, владельцу таверны, некоему Сианису, было предложено покинуть игру Мировой Серии [46] на стадионе Ригли.

Кажется, его любимый козел попал под дождь, и от него плохо пахло. Некоторые болельщики жаловались. Оскорблённый отсутствием у них дружеских порывов, Сианис наложил проклятие на стадион, заявив, что никогда больше игра ежегодного чемпионата не будет проходить на нём. Ну, на самом деле он сказал что-то вроде: «Эти Кабс [47] больше никогда не выиграют», но Мировая Серия — общая интерпретация.

— И? — спросил Донован.

— И я думаю, что если бы меня выгнали с игры Серии, которую я с нетерпением ждал, я мог бы сделать то же самое.

— У вас есть козёл?

— У меня есть лось, — сказал я.

Примерно секунду он удивлённо моргал, ничего не понимая, и решил проигнорировать.

— Если вы в курсе, то вы должны знать, что многие люди верят, что проклятие сработало.

— Когда там проводились Серии, болельщики Кабс заполняли стадион до отказа, но после 1945-го команда села в лужу, — признал я. — Неважно, как сильно они стараются, стоит их игре наладиться, как сразу что-нибудь идет не так в самый неподходящий момент. — Я сделал паузу. — Я могу попробовать.

— Вы что, фанат?

— Больше родственная душа.

Он снова оглядел мой офис и слегка улыбнулся.

— Но вы следите за командой.

— Я хожу на игры, когда могу.

— В таком случае, — сказал Донован, — вы должны знать, что в этом году команда хорошо играет.

— И Кабс хотят нанять вашего покорного слугу, чтобы предотвратить проклятие, прежде чем опять случится какая-нибудь фигня.

Донован покачал головой.

— Я никогда не говорил, что организация Кабс была вовлечена.

— Занятная история, особенно, если они всё-таки замешаны.

Донован строго нахмурился.

— Сан-Таймс бы напечатала это на первой странице. «КАБС НАНЯЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЧАРОДЕЯ, ЧТОБЫ СНЯТЬ ПРОКЛЯТИЕ», может быть. Рик Моррисси здорово повеселился бы над такой историей.

— Мои клиенты, — твердо сказал Донован, — уполномочили меня вознаградить ваши услуги по этому вопросу, если это можно сделать быстро и с максимальной осмотрительностью.

Я убрал ноги со стола.

— Мистер Донован, — сказал я, — никто так не осмотрителен, как я.

Через два часа после того, как я начал свои подсчеты, я положил карандаш на лабораторный стол и потянулся, разминая спину.

— Ты прав.

— Конечно, я прав, — сказал Боб Череп. — Я всегда прав.

Я окинул высохший, отбеленный человеческий череп, стоящий на полке среди стопок романов в мягкой обложке, сверлящим взглядом.

— В некотором смысле прав, — поспешно поправился он.

Слова были примирительными, но в глазницах черепа весело танцевали мерцающие огоньки.

Моя лаборатория находится в подвале моей полуподвальной квартиры. Там темно, прохладно и сыро, по существу это бетонный бункер, в который я спускаюсь при помощи складной лестницы. Это небольшое помещение, заставленное мебелью. Множество полок стонут под тяжестью книг, свитков, документов, алхимических инструментов и сосудов, наполненных всякой магической всячиной.

Ещё там есть вделанный в пол серебряный магический круг и масштабная модель города Чикаго на длинном столе, занимающем середину комнаты. Единственная полка, которая ещё не забита до отказа — та, на которой стоит Боб, и даже она иногда становится немного переполненной. Боб — мой более или менее верный, не очень надежный помощник, дух разума, который живет в специально зачарованном черепе. Может, я и чародей, но знания Боба по части магии заставляют меня выглядеть подмастерьем.

— Ты уверен, что ничего не упустил? — спросил я.

— Ничего определенного, босс, — сказал череп философски. — Но ты сделал уравнение. Ты знаешь силу, требующуюся для заклинания, продолжающего работать до сих пор.

Я мрачно хмыкнул. Циклы времени в мире ослабляют непрерывную магию, а средней силы чары не продержатся дольше нескольких дней. Для проклятия, действующего с 1945 года, оно должно было бы начаться со злобных чар, достаточно мощных, чтобы пробурить отверстие через кору планеты. Учитывая отсутствие лавы в этом районе, получается, что чем бы ни было Проклятие козла, я могу быть уверен, что это не было простой магической работой.

— Легко никогда не бывает, — пожаловался я.

— А чего ты ожидал, босс? — сказал Боб.

— Да… вариант одного заклятия не пройдет, — проворчал я.

— Да, — сказал Боб.

— Что означает, либо проклятие подпитывается чем-то, что восстанавливает его энергию, либо кто-то обновляет эту штуку постоянно.

— Что насчет семейки этого парня, Сианиса? — сказал Боб. — Возможно, они каждые несколько дней накладывают свежий сглаз или что-нибудь ещё.

Я покачал головой.

— Я послал запрос в Эдинбург. Стражи проверили их ещё несколько лет тому назад, когда всё это началось, и они не практики. Кроме того, они фанаты Кабс.

— Стражи проверили грека, но не проклятие? — с любопытством спросил Боб.

— В 1945 году Белый Совет сделал всё, что мог, пытаясь смягчить негативную ауру от всех этих артефактов, собранных нацистами, — сказал я. — Как только они установили, что ни одна жизнь не была в опасности, они действительно не волновались, если куча парней играет в игру с проклятием.