Олег Дивов - FANтастика

Ночью прошел дождь, и площадь сверкала лужами в лучах фонарей — до рассвета оставалось почти два часа.

Официантка бойко шла и слушала стук собственных каблучков.

«Какое здесь эхо», — думала она с удивлением.

— Я — ничего, красивая, — сказала она своему отражению в луже и высунула язык.

Потом она запела — тра-ля-ля! — и вприпрыжку побежала на огни первого автобуса. Прямо через лужи.

Агент Ковальский — в приличном сером костюме и кепке — стоял на пороге своей каюты.

— Истина, — говорил он, — нигде не прячется. Она у всех на виду. Поэтому люди думают, будто ее нет. Но она есть. И осмос тут ни при чем, знаете ли. Можете сколько угодно играть в разведчиков, торговать героином, попирать чужие души, глумиться над самой идеей жизни… Не поможет. Настанет роковой момент, и упругие стенки микрокосма сожмутся капканом. Пора прощаться со старыми представлениями о мире. Взорвавшаяся ли звезда виновата или просто на краю вселенской песочницы некто уронил игрушечную галактику — так ли это важно. Прощайте и вы, воплощение энтропии. Я бы назвал вас живым воплощением, но, во-первых, это был бы оксюморон, а во-вторых, вы мертвы. Потому что я вас убил.

Буфетчик, к которому обращался Ковальский, действительно был мертвее мертвого.

— Нас рассчитали, — сказал трубач.

— Плевать, — сказала певица.

Они сидели в автобусе. Автобус стоял на остановке. К нему по лужам бежала улыбающаяся девушка.

— Тебе хорошо, ты известная, — сказал трубач. — Работу найдешь.

— Найду я — найдешь и ты. Ты хороший музыкант.

— Я — осел…

— Вы все — ослы.

Трубач достал из кармана плоскую флягу, отвернул крышку и сделал два глотка.

— Хочешь?

— Давай.

У певицы был сложный характер. К тому же она не выспалась.

Она смотрела в окно и думала: «Конечно, он будет пропивать мои заработки, а я изменю ему с первым встречным. Это — правда. Я такая. А он… он — неудачник, пьяница, рохля и лгун. Но ни один мужчина в мире не сделал для меня больше, чем он — прошлым вечером. Это чего-нибудь да стоит. Любит, что ли?»

Трубач ни о чем не думал. Посмотрев на него, певица увидела, что он спит.

— Это, в сущности, замечательно! — говорил Андрей. — Принюхайтесь, чудаки! Вот чего мне не хватало все эти годы. Вы чувствуете? Как можно было жить без этого… Зачем? Чего ради?

Он в экстатическом восторге ходил вокруг целой пирамиды из багажа, воздевал руки и прищелкивал языком.

Анна смотрела на меня отстраненно. Рука ее, которую я пожал, была суха, прохладна и не дрожала.

— Стало быть, прощайте? — спросил я.

Анна бросила взгляд в сторону Гусева. Тот стоял к нам спиной и фальшиво посвистывал. Он избегал встречаться со мною глазами, просто ждал, когда я уйду.

— Ну принюхайтесь же! Грибами пахнет, вы понимаете? — сказал Андрей и старательно стал втягивать воздух носом.

Действительно — пахло грибами.

— Ну почему — прощайте, Максимов? — спросила Анна без улыбки. — До свидания, это самое меньшее.

Постояли, помолчали. Мне пора было идти.

— Ну так что же? На Залив? Вы решили?

— А ну вас, — сказал Андрей. — Пойду искать извозчика.

— Осенью там туманно, ветрено. Груды водорослей на берегу… Мертвые птицы… Вам будет одиноко, Максимов? Вам бывает одиноко?

Я пожал плечами.

— Извозчик? Извозчик! — кричал Андрей и махал руками в темноту.

— Вам будет не хватать меня? Будете вспоминать?

— Да, — сказал я. — Обязательно буду.

— Все может случится. Вдруг я приду? Вдруг я приду к вам? Вы подождете?

— Вы знаете, где меня искать.

Она кивнула.

— Вы обрадуетесь? Правда? Как другу?

— Да. Как хорошему, старому другу.

Я снова пожал ей руку, подхватил свой чемодан и пошел к станции метро.

«Конечно же, ты не придешь, — думал я. — Но я подожду. Отчего бы не подождать?»

Павел Шумил

Цикл «Жестокие сказки»

Переведи меня через майдан

Сказка № 4

Литературным конференциям компьютерной сети FIDO посвящается.

Любые совпадения с реальными событиями неслучайны,

однако это не те события, о которых Вы подумали.:)

Не верьте погоде,Когда затяжные дожди она льет.Не верьте пехоте,Когда она бравые песни поет.Не верьте, не верьте,Когда по садам закричат соловьи:У жизни и смертиЕще не окончены счеты свои.

Булат Окуджава

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПАКЕТ № 1

Что делать Человечеству, если на Галактику надвигается опасность, превосходящая все мыслимые пределы? Если из неведомых глубин накатывается Волна, изменяющая физические законы. Если бесполезно думать о защите и можно только бежать. Разбегаться как тараканы во все стороны, прятаться по щелям — и вновь бежать, почувствовав опасность.

Хуже всего, что гравитационное поле звезд рвало фронт Волны, заворачивало, скручивало. Вместо одной Волны по Галактике разбежались тысячи Волн. Они сталкивались, пересекались, гасили и усиливали друг друга. Предсказать что-то стало невозможно.

Но это же было и спасением. Потому что не стало единого фронта Волны. Действие его рассредоточилось по времени и пространству, и многие звезды получили шанс уцелеть.

Мы играли с судьбой в пятнашки, в жмурки. Мы скакали по галактике как блохи. Мотив простой: не стой на месте. Будешь стоять — рано или поздно Волна тебя запятнает. Прыгай. Но не ошибись. Не запятнай Волну сам. Игра в русскую рулетку.

Мы обменивались информационными пакетами. Где, когда, кто засек Волну и какой интенсивности. Вначале корабль ловил тысячи информационных пакетов. Теперь — десятки.

Наш экипаж запятнал волну дважды.

Я стоял и слушал.Помнишь, нас учили быть птицами,Эй, не отворачивай голову.Птицами с волшебными лицами —Чистыми, высокими гордыми.Помнишь, нас учили жить с песнями,Как нам не сиделось за партамиМы бежали в рай, где под лестницейМаялась гитара инфарктами…

Бонус прощался с кораблем и Надеждой. Вулканчик любила эту песню. Я хотел подпеть, но удержался. Ни голоса, ни слуха у меня не было. На занятиях хора Надя отвела мне почетное место зрителя.

И не знали мы, черти скрытные,Трогая ресницы ресницами,Что уже тогда были с крыльями…Помнишь, нас учили быть птицами.

Стараясь не шуметь, вышел из отсека. Взглядом постороннего последний раз окинул коридор. Корабль был стар. Очень стар. Пять биолет и пять веков анабиоза провели мы в этих стенах. Стоило закрыть глаза, как злая память вернула тот вечер. Тот самый, когда мы, четверо, стали экипажем…