Николай Романецкий - Убьем в себе Додолу

Поэтому он впопыхах произнес обязательный хозяйский тост, без которого никогда не начиналось празднество, выпил с полкубка медовухи, быстренько перекусил и, извинившись перед честной компанией, умчался наверх. Впрочем, честная компания не обиделась — чародей есть чародей, у них праздников даже в праздник не бывает.

Ворвавшись в кабинет, Свет достал из стола лист бумаги, на котором красовалась выраженная в символах высшей математической магии формула прямого заклинания. Обложился справочниками и через полчаса сумел произвести необходимые преобразования. После этого перевел математические символы в язык жестов, атрибутов и акустических формул. Так, требуется, Серебряное Кольцо и Волшебная Палочка, а звуковое отображение достаточно элементарно. И кстати не обеспечивается частотными характеристиками большинства женских голосов. Кроме чрезвычайно редкого среди волшебниц контральто.

Свет потянулся, встал и прошелся по кабинету.

А почему бы теперь не попробовать выведенное заклинание на практике? Страшновато, правда, но ведь рано или поздно все равно придется: вновь открытые заклинания волшебники сначала опробуют на своей шкуре. Так было всегда… Ну и не будем тянуть!

Свет протер мягкой тряпочкой Серебряное Кольцо на указательном персте десницы, достал из баула янтарную Волшебную Палочку, произвел необходимые пассы шуйцей, нарисовал Волшебной Палочкой магический знак и сотворил акустическую формулу.

Ничего не произошло.

Свет поморщился, проверил технологию сотворения заклинания. Ага, вот в этом месте акустической формулы должно быть не «ля» малой октавы, а «соль бемоль». А здесь не «ре», а «ми».

Попробуем еще раз!

Он сотворил новое заклинание. И тут же почувствовал, как потеплел его корень. Словно под горячим душем… А потом возникло и вовсе незнакомое ощущение. Корень зашевелился, отвердел и уперся в левую штанину.

Сосредоточиться на своих собственных заботах Свету так и не удалось. Буня Лапоть связался с ним, когда он еще не пришел в себя от незнакомого чувства радости, родившегося после успеха с первичной проверкой перунова заклинания.

— Здравы будьте, брат! Мне бы хотелось поговорить с вами. И чем быстрее — тем лучше!

— Здравы будьте, брат! — Свет быстренько успокоил себя: вид радующегося чародея мог шокировать кого угодно. — Я к вашим услугам. О чем пойдет речь?

— Речь пойдет о вашей гостье. — Буня поморщился, словно ему было неприятно это слово. — Мне бы не хотелось вести разговор по волшебному зеркалу.

Свет понимающе кивнул:

— В таком случае я жду вас у себя в любое удобное для вас время.

Буня скосил глаза в сторону, по-видимому, бросив взгляд на часы:

— Я смогу быть у вас через сорок минут. — Физиономия Буни растворилась в серой дымке волшебного зеркала.

А Свет даже в ладоши захлопал: похоже, опекун министерства безопасности почувствовал появление в своей личной жизни того, с чем он боролся в интересах страны. И опасность эта показалась ему достаточно серьезной, чтобы сразу взять быка за рога. А Вера — лишь повод явиться в дом чародея Смороды. Значит, наступает решающий момент.

Свет тут же связался с Буривоем Смирным. К счастью, сыскник оказался в родимом служебном кабинете за родимым служебным столом.

— Здравы будьте, чародей!

— И вам того же, брат Буривой! Только что опекун Лапоть напросился на визит ко мне в дом!

Глаза у сыскника широко раскрылись.

— Вы полагаете, что…

— Полагаю! И будет лучше, если вы без лишних расспросов, немедленно отправитесь ко мне. Лапоть обещал быть через сорок минут.

Смирный скосил глаза в бок — почти, как пару минут назад Буня. Точно, часы у них на столах располагались одинаково, в левом дальнем углу.

— Я выезжаю немедленно. Воспользуюсь дежурной лошадью! Верхом я доберусь быстрее, чем Лапоть.

Волшебное зеркало посерело.

А Свет спустился вниз и, оторвав Берендея от праздничного стола, предупредил его, чтобы он лично встретил сыскника Смирного и немедленно — немедленно! — проводил к хозяину. И чтобы Петр немедленно — немедленно! — спрятал лошадь сыскника в конюшне. Всем последующим гостям, кто бы они ни были, о нахождении сыскника в доме не говорить ни слова. Честную компанию из трапезной не выпускать. Под личную ответственность эконома…

Берендей был практически трезв — наверное, чутье подсказало ему, что он скоро потребуется хозяину, — и тут же отправился исполнять задание. А Свет поднялся в кабинет, проверил лежащий в сейфе пистолет и переложил его в ящик стола.

Буривоя Смирного Берендей ввел в кабинет через двадцать пять минут.

Времени на длительные разговоры не было, и Свет поведал сыскнику о своих действиях на сегодняшнем богослужении по дороге в секретную каморку.

— Вы думаете, он все-таки почувствовал, кто именно пытался его прощупать? — удивился Смирный.

Свет пожал плечами:

— Увы, брат, кому известно хоть что-либо о том, как может повести себя Талант в минуты опасности?

Секретной каморкой сыскник был попросту восхищен. Он бросил профессиональный оценивающий взгляд на стекла, равнодушно взглянул на лежащую на своей тахте Веру — Свет и не заметил, когда она поднялась в гостевую, — и внимательно обвел глазами всю видимую часть Светова кабинета.

— Удобный у вас наблюдательный пункт, чародей, — прошептал он.

— Да, — тоже шепотом согласился Свет. — Я обустроил его, как только меня начали привлекать к заботам о безопасности княжества… Только ведите себя потише. И не пользуйтесь заклинаниями. Никакой блокировки ставить не станем: опекун Лапоть — достаточно квалифицированный волшебник, чтобы почувствовать присутствие любой волшебной атрибутики.

Едва Свет вернулся в кабинет, Берендей доложил о прибытии опекуна Лаптя. Свет встретил брата Буню на лестнице.

— Рад еще раз видеть вас, брат Буня!

Зашли в кабинет. Брат Буня сразу взял быка за рога:

— Брат Свет! Я вынужден забрать у вас вашу гостью.

Такого поворота Свет не ожидал. Он был уверен, что сейчас Лапоть начнет осторожное прощупывание «брата Света»: он ли пытался проникнуть в душу предполагаемого убийцы? А если он, то многое ли ему известно о случившемся?

— К чему такая спешка, брат? Ведь сегодня праздник. К тому же я еще не разобрался в волшебных воздействиях на гостью. Не вы ли просили меня определить, способна ли она оказаться второй матерью Ясной?

Буня поморщился:

— Я и в самом деле просил. Но в последние часы обстоятельства изменились. Появились неопровержимые данные, свидетельствующие о том, что некая девица, известная нам с вами под именем Вера, определенно замешана в убийстве академика Барсука.