Рита Кертс - Руимо. Пришедшая (СИ)

— Надеюсь, мы не помешали, — Эйра исподлобья взглянула на парочку. — Извиняйте, костерок у нас общий.

— Вы как раз вовремя, — Деми мило улыбнулась. — Рик рассказывал об Офелии, придворной чародейке короля Рейма.

Эйра заметно напряглась, услышав её имя, но ей стало интересно как и Беате. Чародейки подсели ближе, и теперь три пары глаз с интересом глядели на Среброглазого, ожидая услышать весьма увлекательный рассказ.

— Милые дамы, — наконец молвил Рик, широко улыбнувшись. — Есть масса куда более интересных для обсуждения тем, нежели какая-то чародейка из Вартона. Вместо этого предлагаю воспользоваться случаем, и узнать друг друга получше.

— Тоже неплохо, — Беата обняла колени. — Ночные разговоры — самые искренние, верно? Деми, будь первой: расскажи, как тебя нашёл медальон Зары?

После истории Деми Беата немного рассказала о себе. Даже Эйра была удивлена и поражена — Беата состояла в Элите уже довольно много лет; голубоволосая не раз слышала, что многие знают её как Ведьму из Ядовитой Топи и, как и многие, считала, что это прозвище она получила благодаря своей редкой и уникальной магии. Однако, всё было иначе.

Когда Беата спросила Деми о её детстве, она сказала, что помнит его смутно. Получив в свой адрес аналогичный вопрос, чародейка какое-то время молчала. Сделала несколько глотков вина и всё же поведала то, что знали о ней всего два человека — Анита и Среброглазый.

Родители были напуганы страшным даром, который проявился на десятый день рождения девочки. Однажды, после затянувшейся прогулки она пришла домой — и мать с отцом ужаснулись: всё тело девочки, с головы до пят, покрылось страшными чёрными нарывами, которые не переставали расти. В одночасье они лопнули, и чёрная жижа, подобная смоле, разлилась по маленькому тельцу. Лёгкое платьице скукожилось, а после словно истлело. Всё, к чему девочка прикасалась, шипело и таяло на глазах; каждый смолянистый след прожигал деревянный пол.

«Сперва я потянулась к маме. Мне было страшно и больно — казалось, что кожа пылает огнём. Она узнала меня — и, к несчастью, тут же бросилась навстречу и обняла. В ту же секунду она закричала, оттолкнула меня. Чёрная кислота прожгла ей руки до костей, капли попали на лицо, шею и грудь. Когда я увидела это, собралась кричать, но что-то тяжёлое ударило меня по затылку, и я упала. Думаю, это сделал отец, только чем — понятия не имею.

Я очнулась в болоте, зловонном и гадком. Взглянула на руки — по-прежнему чёрные, смолянистые, и попыталась смыть водой, но безуспешно. Голова заболела и закружилась, и снова я потеряла сознание.»

Беата сказала, её спас мужчина. Высокий, худой, как жердь, лицо своё он всегда скрывал под глубоким капюшоном, а скрещенные руки прятал в рукавах.

«Я прожила с ним несколько лет в заброшенной хижине. Вернее, он навещал меня каждую неделю, бывало задерживался на месяц, и больше. Он научил меня контролировать свой дар, обучил колдовству, травничеству и алхимии. А к моим четырнадцати годам, стал видеть во мне женщину.

Я не знала ни имени, ни даже кто он; делала то, что велено, и выполняла любую просьбу или прихоть. Мне казалось это правильным — я была обязана ему всем, начиная от собственной жизни и до всех знаний, которые он передал.

Каждое слово его звучало убедительно. Он учил меня, что люди — глупы и жестоки; что они не умеют ничего ценить, и жизнь их скоротечна и не имеет смысла, если не посвятить её чему-то возвышенному. Он говорил, что я исключение из правил — уникум, и я верила ему. До тех пор, пока тайно не покинула пределы Ядовитой топи, чтобы в этом убедиться.

В тот день я впервые встретила Аниту. В тот день я узнала, что тот, кому обязана всем — Ментор»

— Деми, на пару слов.

Беата допила вино, поднялась и пошла к берегу.

Над рекой Мира, широкой и спокойной, застыла пелена тумана. Невидимые в темноте рыбки изредка выпрыгивали и с плеском ныряли. Из рта при выдохе вырывался пар и Деми, пожалев, что не захватила одеяло, остановилась рядом с чародейкой на расстоянии вытянутой руки. Теперь она опасалась даже мельком к ней прикоснуться.

— Хочу, чтобы ты знала. Я — не враг тебе, но это может измениться.

— Почему? — спокойно спросила Деми.

— Думаю, тебе известно, что Анита дорога мне.

— Мне тоже.

Чародейка улыбнулась, бросила на девушку подозрительный взгляд.

— В последнее время вы проводите много времени вместе, но меня волнует не это. Она скрывает воспоминания, связанные с тобой, но последнее оказалось слишком сильным, и оставило яркий след. Я знаю, что ты сделала с ней.

Зеленоглазая напряглась, услышав в её голосе угрозу. Беата стала совсем близко, подняла голову и, глядя в глаза, произнесла:

— Я знаю, что Пришедшие в любой день рискуют потерять рассудок, и мне вас жаль. Но если ты в своём безумии ещё раз причинишь кому-то вред, клянусь: ты умрёшь раньше, чем Среброглазый и Анита узнают о моих намерениях.

Девушка выдержала пронзительный взгляд, в котором вспыхивали сожаление и гнев. Горько усмехнулась.

— Если это и впрямь повторится, ты окажешь мне услугу.

Беата отвернулась, задумалась, а после услышала размеренные отдаляющиеся шаги и поняла, что осталась одна. Озадаченная искренностью, с которой прозвучала последняя фраза, она просидела на берегу до самого рассвета.

Глава 17

Мильфел. За последние двадцать лет этот город стал одним из богатейших в Вартонском королевстве, потому как всегда привлекал Фелицию Бракентусскую, единственную дочь короля Рейма. Самый скромный участок стоил от семисот золотых — поэтому, позволить себе такую роскошь могли исключительно знатные, или полюбившиеся Принцессе особы.

Располагался Мильфел у неприступного горного хребта Милеф, который окружил его на севере и востоке. Массивная стена, выстроенная в южной и западной сторонах, имела вид внушающий, но с Тувиамским чёрным Бастионом сравниться не могла. Дома с красивыми, вишнёвого цвета крышами имели самое большее — три этажа; никаких учебных заведений в Мильфеле не предусматривалось.

Королевский замок Несп напоминал скорее особняк, роскошный и обширных размеров. Под неусыпным надзором стражи ни один мелкий шорох или движение в сторону замка не оставались незамеченными.

Этот день был особенным. Во всяком случае, так считал новый капитан стражи, получивший свою должность несколько дней назад. Мужчина чувствовал себя неуютно в парадных доспехах, и мерно прохаживался перед воротами замка. Внешне он хранил спокойствие — рядовые стражники всё ещё присматривались к нему; на самом деле он был взволнован не меньше, чем они.