Макс Мах - Хозяйка Судьба

2

— Здравствуй, Горец, — сказал Карл, когда Эфраим, вызванный гостиничным слугой, спустился в общий зал и подошел к столу, за которым сидели они с Деборой.

— Доброй ночи, принцесса, — галантно поклонился старый сенешаль. — Здравствуй, Карл. Спасибо, что пришел.

Он бросил взгляд на столешницу, на которой стояли уже кувшин с вином и три кружки, и усмехнулся.

— Ты же предпочитаешь вину бренди, Карл, — сказал Эфраим, ставя на стол терракотовый кувшинчик с запечатанной красным сургучом пробкой. — Или ты изменил свои вкусы?

Сейчас в нем не было ни страха, ни ненависти. Только тоска — смертная тоска сгоревшей от пережитых страстей души — отчетливо читалась в по-прежнему ясных синих глазах.

— Нет, — ответил с обычной своей усмешкой Карл. — Вкусы мои не изменились, Эфраим. Садись, и выпьем, если не возражаешь.

— Спасибо, Карл. Ваша светлость, — Эфраим снова поклонился Деборе и, наконец, сел на свободный табурет. — Это пражский «Вепрь»…

В Праже было принято называть бренди звериными именами. «Единорог» Скорняков, «Изюбр» Рудников, «Медведь» Пярнов… но «Вепрь» Скольсов, несомненно, был самым дорогим и редким, возможно, потому что род Скольсов пресекся еще три десятка лет назад, так что их бренди мог быть теперь только старым или очень старым. А этот терракотовый графинчик, если верить печати гильдии виноделов свободного города Праж, должен был стоить целое состояние.

Карл взвесил сосуд в руке, внимательно рассмотрел печать и, только после этого, сорвав сургуч, одним движением своих длинных сильных пальцев вырвал из горлышка глубоко забитую туда пробку. Аромат старинного напитка был великолепен, и Карл даже задержал дыхание, не желая сразу же отпускать на волю попавший в легкие воздух, несущий в себе этот ни с чем не сравнимый запах.

— Спасибо, Эф, — сказал он с улыбкой через несколько мгновений. — Ты меня приятно удивил, — он сделал знак служке, снующему между столами и, когда тот подбежал, попросил принести им более подходящие для бренди стаканчики.

— Надеюсь, ты не испортил бренди негодой? — спросил он, разливая терпкую темную жидкость по моментально принесенным стаканчикам темно-синего, почти кобальтового, стекла. — Мне-то что, Эф, но хотелось бы угостить и принцессу…

— Можешь не беспокоиться. — Без тени улыбки ответил Эфраим, беря в руку свой стаканчик. — Мне твоя жизнь не нужна.

«Не нужна… — согласился Карл. — Более не нужна. Так будет правильнее. Но что же другое ты надеешься от меня получить?»

— Что привело тебя в Линд? — спросил он, подавая Деборе ее стаканчик. — Попробуй, Дебора, тебе это должно понравиться.

— Я искал тебя. — Эфраим посмотрел на Карла, кивнул и залпом выпил свой бренди.

«Искал меня… Любопытно».

— Как ты узнал, что я буду в Линде?

— Даниил[47] сказал, что в эти дни ты будешь в Линде, Цейре или Орше. До Цейра или Орша я, как ты понимаешь, так быстро добраться не мог, а Линд… Что ж, если галера быстроходна, а гребцы не ленятся… Я отплыл из Сдома четыре дня назад. Один шанс из четырех, совсем не мало.

— Ты сказал, «из четырех»?

— Да, — кивнул Эфраим. — Четвертое место — Новый Город, и я хотел бы предупредить ее светлость принцессу. Вам нельзя появляться в Гароссе, моя госпожа. Ваш брат, господарь Людвиг, предупрежден.

— Откуда Даниил узнал, что я буду в одном из этих мест? — спросил Карл, в общем-то, представлявший себе, как такое могло случиться.

«Норна? Или у Даниила есть и свои способы?»

— Не знаю, — мотнул седой головой старик. — Но Великий Мастер, Карл, это всегда Великий Мастер.

— Согласен, — Карл отпил, наконец, бренди из своего стаканчика и пришел к выводу, что за пятьдесят лет он ничуть не стал хуже. — Что-то еще?

— Возможно, — Эфраим взял со стола терракотовый кувшинчик и долил бренди в свой стакан.

— Мне нравится это слово, — как ни в чем, ни бывало, улыбнулся Карл. — Возможно… Возможно, мы к нему еще вернемся. А пока скажи, здесь, в Линде, меня тоже ждут?

— Разумеется.

— Но не ты?

— Не я, — покачал головой Эфраим.

— А кто? — спросил Карл, в свою очередь, беря в руку кувшинчик и доливая бренди Деборе и себе.

— Ну, как тебе? — спросил он ее, не дожидаясь ответа сенешаля.

— Замечательно. — Это было первое и пока единственное слово которое произнесла здесь Дебора. Все остальное сказали ее глаза.

— Не знаю, — ответил Эфраим. — Даниил не просил ему помогать. У тебя, Карл, хватает врагов и без меня.

— Ты прав, — согласился Карл. — Врагов у меня тоже хватает. Но если ты не участвуешь в охоте, то как же ты объяснил свой отъезд?

— Никак. — Усмехнулся Эфраим. — Я не собираюсь возвращаться в Сдом. Одно из двух, или умру здесь, или уеду куда-нибудь на юг.

— Понятно, — кивнул Карл. — Но почему ты ничего не говоришь о Клавдии? Ведь это она, если не ошибаюсь, хотела заполучить меч Гавриеля.

— Она. — При упоминании имени маршала в глазах старика зажегся темный огонь. — Но я не собирался отдавать ей меч, я хотел…

«Я знаю, ты хотел оставить его себе».

— Значит, Клавдия в этом не участвует? — спросил Карл, хотя, в принципе, можно было и не спрашивать. Ответ Горца подразумевался.

— Она покинула Сдом в ту же ночь, когда бежал и ты, — сказал Эфраим и посмотрел в глаза Карлу. — У меня есть просьба.

— Ты хочешь меня о чем-то просить, Эф? — «удивился» Карл.

— Да. — Твердо ответил старик. — И у меня есть, чем заплатить за услугу.

— Чего же ты хочешь? — спросил Карл.

— Я… — Эфраим бросил быстрый взгляд на Дебору, но, видимо, решил, что может говорить и при ней. — Я хочу в последний раз увидеться с Гавриелем!

— Ты сошел с ума? — Голос Карла стал холодным, как лед. — Ты забыл, когда он умер?

— Рефлет, Карл, — Эфраим Гордец отступать не желал.

— Рефлет? — поднял бровь Карл. — Какой еще рефлет?

— Ты умеешь вызывать рефлеты.

— Эфраим, — усмехнулся Карл. — Ты в ожидании нас, случайно не выпивал?

— Карл! — Из глаз старика внезапно потекли слезы, но он, кажется, этого даже не заметил. — Не лишай меня последней надежды. Прошу тебя… Вот держи! — он стремительно сунул руку куда-то за отворот своего богатого кафтана и через мгновение бросил на стол трубку из туго скрученных и прихваченных черной лентой листов старого пергамента. — Посмотри! Там… Ты нигде больше, Карл…!

Карл посмотрел на свитки. Что в них могло быть? Возможно, что-то очень важное и ценное, а, возможно, и нет. Он перевел взгляд на лицо Эфраима. Оно было залито слезами.

«Но ведь он его искренне любил… И они были вместе так много лет…»