Юлия Фирсанова - Час «Д»

Воспользовавшись отмычкой, извлеченной откуда-то из сапога, где приличные разбойники хранят ножи и заточки, Рэнд быстро открыл дверь в камеру и с придворным поклоном, явно слямзенным из арсенала манер мосье Д’Агара, предложил даме войти. Стараясь не коснуться решетки и не дышать глубоко, Мирей проскользнула внутрь и, собравшись с духом, решительно села на слежавшуюся охапку гнилой соломы, занимая положенное сценарием место. Фин ловко защелкнул на ногах и тонких запястьях эльфийки тяжелые кандалы. Их браслеты оказались настолько велики, что жрице пришлось старательно растопырить пальцы рук, чтобы оковы не пали в тот же момент, нарушая ход действа, предусмотренный сценарием.

– Не скучай, женушка. Скоро на костер поведут, развлечемся! – велел подруге вор и закрыл дверь в ее камеру. Шарик, словно преданный пес, вылетел вслед за Рэндом. Весело насвистывая под нос, Фин отомкнул решетку на своем узилище и той же отмычкой моментально закрыл замок изнутри. Наплевав на брезгливость, присел на клочья подстилки, коей побрезговали бы и клопы, и занялся кандалами. Застегнув оковы на ногах и браслеты ручных кандалов, каким-то немыслимым эквилибристическим жестом всунул в них руки и прислонился к стене, сделав вид, что спит. Шарик-светильник, отработав заданную программу, погас.

Команда точно рассчитала время. Едва «заключенные» заняли места в своих «роскошных апартаментах», как с верхних этажей тюрьмы по лестнице вниз наметилось поступательное движение. Грохотали явно сапоги. Сандалии не котировались у братии Очищающих, столкнувшихся с могильной сыростью и грязью подземелья.

Маг прищелкнул пальцами и активизировал заклинание слежения, одно из многих, заблаговременно навешанных им в тюрьме. Зеркало тут же отразило довольно узкую лестницу, уже знакомую компании по блужданиям Лукаса и Рэнда. Теперь по ней, разбившись на пары или поодиночке, привычно стараясь не касаться осклизлых стен и не навернуться на крутых ступенях, спускались пятнадцать жрецов. Все в серых балахонах с белым кантом, вооруженные «острогами» и парой арбалетов, пятеро даже с мечами на поясе, кроме того, пара жрецов несла еще какие-то мешки. Видно парней было настолько хорошо, насколько вообще можно разглядеть людей в качающемся свете тусклых ламп, а вот слышимость, не зависящая от местного освещения, оказалась просто великолепной. Команда разбирала даже шепот.

Первым шел самый высокий из жрецов, откинутый капюшон позволял разглядеть его лицо, на котором Элька с удивлением обнаружила печать интеллекта. В темных коротко стриженных волосах седины практически не было, а вот небольшая бородка на манер эспаньолки оказалась почти белой. Карие глаза под тонкими бровями спокойно смотрели на мир. Была в этом жреце какая-то властная повадка, сразу дававшая понять, что первым он идет не случайно. Ряса смотрелась на нем как мантия и военный мундир одновременно.

Следом за ним следовало сразу два собрата: низенький крепыш со шрамом на щеке и брюнет, при виде носа которого сдох бы от зависти и орел. Мужчины тихонько перешептывались.

– И я слыхал, жрец-покровитель тюрьмы объявил это благословением Доримана. Ну не чудо ли? За ночь из копий два дерева вымахали, словно уж циклов семьдесят во дворе стояли.

– Знамение, – важно согласился носатик.

– Вот только благое ли? – задался вопросом шрамастый и сам же пояснил: – Копья же – верный символ стражи, что тюрьму охраняет, стали деревьями. Не гибель ли скорую нам сей знак пророчит? Что из земли вышло, то в землю вернется и травой взойдет? Иль другое лихо? Может, гневается Великий Дориман?

– Ничего, сегодня День Сошествия, запалят проклятых, да и помягчеет Бровастый, смилуется над нами, многогрешными.

– Опять философствуешь, Жак? – обернулся к сплетникам шедший первым и чуть прищурился.

– Да, брат Реино, мы рассуждали о промысле Доримана, – смиренно ответил шрамастый Жак.

– Истинно так, – покивал, осеняя себя знаком меча, его напарник и перехватил поудобнее мягкий мешок.

– Потом размышлять будете, когда проклятых на площадь Костров для очищения доставим, а пока под ноги лучше смотрите. Если опять с лестницы свалитесь, три смены у меня в подземелье служить будете.

Парочка «философов» только вздохнула и промолчала, принимая заслуженный укор. Следовавшие за сплетниками жрецы, те, кто слышали разговор, заухмылялись.

– Что-то тихо у них сегодня, – нахмурился Реино. – Уснули, что ль, лодыри? Надо будет проверки вам ночные устроить.

Сзади скорбно завздыхали. Видно, немало любителей придавить ушко нашлось в рядах Очищающих, не брезговавших таким времяпрепровождением и на дежурстве. Но завздыхали все-таки больше для вида. Похоже, жрецы были почти уверены, что их начальник на такую подлость не способен.

– Может, драконы из клеток выбрались да и схарчили их всех на ужин, а тех, кто уцелел, на завтрак доели, – схохмил вихрастый молодой жрец со злым ехидным лицом.

– Цыть, Люка, – безошибочно определив острослова, беззлобно ругнулся Реино, поднимая повыше свою лампу.

– А что? Там и одного Филиппа троим на ужин вдосталь, – со смешком поддержал Люка товарищ. – Столько отборного мясца!

– Фарон, раз ты самый языкастый, бегом вниз, глянь, где там ночная стража, и назад с докладом, – распознав очередного остроумца, дал задание приостановившийся Реино.

– Да, брат, – радуясь выпавшему шансу поразмяться, откликнулся длинноногий, черный как галка молодой жрец, отобрал лампу у Люка, вручил ему взамен свою острогу и, растолкав отряд, ринулся вниз, ловко, как горный козел, прыгая по ступенькам.

Очень скоро Фарон, бойко сигая через две ступеньки разом, прискакал обратно и со слегка озадаченной физиономией заявил:

– Брат Реино, лучше вам самому на все посмотреть. Они там странные какие-то!

– Идем, – не вдаваясь в расспросы, скомандовал жрец и ускорил шаг. Остальные, на сей раз не разводя тары-бары, покорно припустили следом.

Первое, что увидел Реино, была широко распахнутая не по уставу дверь в караулку, второе – валяющаяся вповалку ночная стража в полном составе – все десятеро. Коллеги по жреческому цеху были недвижимы, и, если б не царящий над всем этим безобразием стойкий запах спиртного, жрец всерьез испугался бы за них.

– Пьяны мертвецки, – брезгливо констатировал мужчина после нескольких тщетных попыток растолкать хоть кого-нибудь. Жрецы если и открывали глаза, то взгляд их был пуст, как у новорожденного младенца, столь же мутен и абсолютно бессмыслен. Вялые движения лишены всякого представления о координации.

– Как же они вдесятером умудрились ужраться вусмерть с семи кувшинов? – удивился Люка, проявив фантастические математические способности.