Расколотый мир - Анастасия Поклад

они не проронили ни слова; лишь когда Тенька потихоньку начал хрустеть прихваченными в трактире сухарями, Клима, ехавшая впереди, приостановилась и требовательно протянула руку. Тенька бросил ей сухарь, и некоторое время они хрустели хором, после чего опять стало тихо, только снег под копытами скрипит, да завывает в елях ветер.

На капище успели до сумерек: не сговариваясь остановились, спешились и свернули с дороги, ведя лошадей за собой. А спустя четверть часа продирания сквозь кустарник и сугробы вышли на поляну, в центре которой возвышался громадный мшистый валун, расколотый пополам неведомой силой. Из трещины бил незамерзающий ключ, а вокруг, словно дети у теплой печки, цвели ландыши с ромашками и зеленела нежная ивовая поросль.

Клима не глядя бросила уздечку, подбежала к валуну и упала на колени, всем телом прижимаясь к шероховатому темному камню и подставляя голову в платке под хрустальные струи. Теньке показалось, что плечи обды чуть вздрагивают. Он привязал лошадей к ближайшему дереву, насыпал им фураж из мешка и тоже приблизился к валуну, только с другой стороны. Что-то показалось знакомым, и, ковырнув ногтем пушистый слой зеленого мха, Тенька сообразил, в чем дело. Это капище и впрямь было очень древним, наверное, одним из первых, которые возводились при обдах. Сквозь мох проступала еле заметная резьба: линии, палочки, человечки и многоножки. Этот камень в незапамятные времена использовали служители культа крокозябры. А потом, должно быть, тех служителей прогнали или перебили, а пропитанный кровью камень стал трофеем победителей. И высшие силы водою смыли кровь, мхом затянули прежнюю память. Вот интересно, камень тоже они раскололи, или это постарался кто-то из легендарных колдунов древности? Говорят, в те времена колдуны были такими могучими, что даже горы раскалывать могли, не то, что валуны…

От нечего делать Тенька насобирал в ладони немного воды, соорудил переливчатый ледяной шарик и, силой мысли держа его на весу, принялся играться со свойствами. Для разминки: кипящий лед, потом жидкий пар, потом снова текучую воду, но такую холодную, что если палец близко поднесешь — отмерзнет. Затем посложнее: изменить цвет, запах, структуру мельчайших частиц вещества, распылить и снова сложить в монолит. А потом пусть блестит как алмаз, ресползается пушистыми кристаллами, снова соберется в шарик и сделается увеличительным стеклом. Сквозь него здорово в детальности разглядывать иголочки растущих на краю поляны елок, глаза и ресницы лошадей, неровный шов на одном из седел, загорелое лицо выступающего из-за деревьев человека: темная бородка клинышком, карие глаза — левый изрядно косит…

Мгновение Тенька, обмерев, все еще глядел на своего кумира, нежданно явившегося во плоти посреди леса, а потом рванул в Климе и схватил ее за шиворот, утаскивая под прикрытие валуна. И вовремя: в том месте, где только что сидела на коленях обда, снег покраснел и скукожился. Лучший колдун Принамкского края и гроза Ордена на зрение не жаловался, прекрасно знал в лицо не только Климу, но и ее ближайших соратников.

— Об тучу стукнулся?! — выдохнула Клима, еще толком не поняв, что происходит. Ее одежда была совершенно сухой, только на лице остались капли.

— Сюда принесло Эдамора Карея! — внезапно севшим голосом известил Тенька, все больше понимая, чем им это грозит. Эдамор Карей не какой-нибудь разбойник, даже убийственный Климин взгляд на него не действует.

Клима малость изменилась в лице, быстро выглянула из-за валуна и тут же спряталась, потому что в ее сторону полетела стайка сосулек, от которых валил пар.

— Откуда он здесь взялся?

— Н-не знаю, — шепнул Тенька, вслушиваясь в хруст снега под сапогами кумира и понимая, что это конец. — Наверное, как и мы, решил на капище заглянуть. Хороший колдун ни одного капища в пути не пропустит. А может, он тебя искал. У него дар: находить потерянные вещи…

— Сдавайся, "обда", — бархатно и лениво произнес Эдамор Карей, подходя все ближе и ближе. — Тебе деваться некуда.

— Это мы еще посмотрим, — сквозь зубы выдохнула Клима, с которой на сегодня проигрышей было достаточно. — Тенька, атакуй его.

— Эдамора Карея?! — на Теньку было жалко смотреть. Какая там атака! Унять бы дрожь.

— Плевать! Карея, Верховного Амадима, хоть малиновую крокозябру, быстро!

Но Теньке было не плевать. Даже губы побледнели, а глаза распахнулись широко-широко и в них застыл ужас.

— Это же бесполезно… совсем…

— Здесь я решаю, полезно или нет! Давай!

Валун был очень большой, а Эдамор Карей никуда не спешил, поэтому, когда он приблизился и начал обходить преграду, Клима и Тенька стали огибать свое укрытие с другой стороны. Это выглядело как жест отчаяния.

— Климэн Ченара, не будь ребенком. Мы не в догонялки играем. У меня хорошее настроение, и я пока оставляю тебе шанс принять поражение с гордо поднятой головой…

— Атакуй, Тенька, чтоб тебя! — шипела Клима.

Но Тенька только пятился.

— Не могу, не могу… он же… не могу…

— Можешь, тридцать четыре смерча! Должен! Твоя обда в опасности!

— Нет, нет… — Теньке казалось, что он спит и видит страшный сон, от которого не получается очнуться. Как во сне, мысли онемели, кружилась голова, а колени подгибались. Немыслимо, невозможно, в голове простреливают какие-то обрывки формул и все больше крепнет осознание, что ни крокозябры он, Тенька, в колдовстве не смыслит, и сейчас достижимая вершина по имени Эдамор Карей запросто раздавит его своим широким подножием, как маленькую глупую букашку.

— Прекрати истерику!!! — взревела Клима, пихнула его, прижимая к валуну, и отвесила тяжеленную пощечину. И еще одну. И еще. А потом с невиданной силой схватила за плечи, развернула и вытолкнула перед собой. — За меня и родину! Сейчас же! Убью!

— Не получится, — одними губами выдохнул Тенька, но Клима его услышала, и как будто прямо в голове раздался ее высокий повелительный голос:

— Получится. Я так сказала.

Они больше не пятились, и Эдамор Карей наконец-то нагнал их. Посмотрел на встрепанную рассерженную обду, затем перевел взгляд на худенького перепуганного мальчишку с красными отпечатками ладоней на бледных щеках. Лучший колдун Принамкского края отличался немалым ростом, поэтому Тенька не доставал ему и до плеча.

Они глядели друг на друга долю мгновения, но Теньке показалось, что не меньше пары минут.

— Я атакую? — зачем-то спросил он дрожащим голосом, словно боясь без разрешения покуситься на эдакую святыню.

— Атакуй, — фыркнул Эдамор Карей, на всякий случай прищуриваясь, чтобы разглядеть и пресечь любые мало-мальски серьезные поползновения юного коллеги.

Сердце Теньки, судя по ощущениям, ухнуло не просто в пятки, а глубоко в землю. В голове по-прежнему было пусто, ни единой формулы, но тело уже действовало само: резко расставить руки, взмахнуть, дунуть, преломить третий вектор