Николай Романов - Рассвет

Юнний напомнил про себя замечтавшемуся барыге:

— Так вы говорите, где можно найти Керима, хозяина «Рогатого петуха»!?

Орруэл Визгун повернулся к Юннию и доверительно доложил ему:

— Да, этот Керим, та еще загорская крыса, за стойкой, небось, стоит. На лестнице, ведущей в комнаты для постояльцев, вторая ступенька снизу, подгнила и слегка треснула. Смотри, только не наступи на нее!

— Так, что же он ее не заменит?

— Да скорее, лягушка соколом взлетит, чем он ее заменит за свой счет. Он ждет, пока кто-нибудь из постояльцев или их гостей, не наступит на нее и сломает ее. Вот тогда он и вычтет с него за ступеньку!

Юнний искренне поблагодарил его:

— Спасибо Визгун, что предупредил!

И он направился в основное здание постоялого двора.

Зайдя внутрь, увидел несколько длинных столов и скамеек с низенькими спинками. Две смазливые девушки не спеша убирались в просторном зале, готовясь к вечернему наплыву постояльцев.

За ними пристально наблюдал хитроватый загорец, стоящий за стойкой. Это, наверно, и был Керим, владелец «Рогатого петуха».

Юнний справился у него:

— Хозяин, не подскажешь, где мне можно найти Дейвана — беловодца!?

— А харошый постоялэц, дээньги платит воврэмя. Падымысь, дарагой, навэрх и вторая двэрь слэва!

— Спасибо, хозяин, и пусть вечно озаряет тебя Солнце!

Юнний подошел к лестнице, ведущей наверх к комнатам, находившимся на втором уровне и под внимательным взглядом загорца, со скрытым злорадством, переступив через вторую ступеньку, поднялся наверх.

Керим разочарованно взмахнул руками, удивляясь прижимистости и скупости этих раввенцев. Он кинул взгляд на приоткрытую дверь, за стойкой, где в комнате виднелся лежак, с небрежно наброшенным сверху покрывалом. Почувствовав вдруг явное желание, он крикнул чернявой, чуть горбоносой девке, стоявшей на четвереньках и, вяло теревшей пол мокрой тряпкой:

— Тина, иды сюды!

— Надо, чтобы он к тебе принюхался, надевай!

И беловодец швырнул ему скомканный ворох одежды.

Юнний с подозрением взял его и, разворачивая, поинтересовался:

— Дейван, а ты хоть раз стирал свое тряпье!?

— А, зачем, так даже лучше! Запах мой, может, дикий кот и не разорвет тебя сразу — хохотнул беловодец, с явным удовольствием глядя на побледневшего раввенца.

Юнний, нехотя, взял мятую одежду и с плохо скрываемой брезгливостью, стал напяливать ее на себя.

Беловодец, между тем продолжал наставлять его:

— Запомни, главное, не повышай голос, говори тихо. Признай, что дикий кот сильнее тебя!

— А я и не спорю, что дикий кот сильнее меня, и не буду даже пытаться разубедить его в этом- с готовностью согласился с ним Юнний, стараясь впихнуть себя в тесноватую куртку.

Он был шире в кости, чем Дейван, более рослый и выше его, примерно на пол-локтя.

Его одежда явно была ему мала, и руки торчали у него из рукавов, почти на ладонь.

Юнний старался стянуть полы куртки, пуговицы в виде деревянные палочек не пролезали в петли куртки. Одна из них даже оторвалась от безуспешных попыток Юнния застегнуться.

С неодобрением Дейван подошел к нему и, сделав попытку подтянуть ему куртку, проворчал:

— Здоровый, какой, отожрался, словно тур. Ничего, подпоясаем тебя ремнем, утянем малька!

Он ткнул кулаком в живот Юнния, не ожидавшего этого, и ойкнувшего от неожиданности и ловко прихватил его широким кожаным ремнем.

Беловодец пристально оглядел раввенца, выглядевшего довольно несуразно и скептически произнес:

— Да, не очень то ты смотришься для ваших девок!

Юнний, с отчаянием оглядел себя:

— Да меня первый патруль «синяков»,остановит в таком виде. Примут еще за бродягу или варнака в темном переулке, раздевшим какого-нибудь беднягу.

— Ничего, смеркнется уже, да и мы с тобой будем изображать не благородных Саев, придумаем чего-нибудь — попытался успокоить его Дейван, старясь убедить в первую очередь себя.

Он добавил, стремясь скрыть сомнение в голосе:

— Для нас главное счас другое. Пойдем, познакомлю тебя с Тишей.

Юнний искренне удивился и спросил у него:

— Тиша! Это дикий кот, что — ли? Тиша!?

Дейван, чуть смутившись, от столь несуразного имени у подопечного зверя и как бы виновато, извиняющим тоном сказал:

— Ну, Тиша, когда он был еще сосунком, он был самым слабым и тихим из всего выводка. Я и взял его себе и назвал так.

Тиша, значится тихий, это хорошо, если бы в самом деле, так. В глубине души, Юнний ужасно боялся своего грозного союзника.

Они вышли из маленькой комнаты, в которой обитал Дейван в темный, длинный коридор, освещаемый лишь тусклым огоньком масляной лампы с закопченным стеклом, из-за чего окружающая их темнота казалась еще больше.

— Пойдем не через зал внизу, а с торца здания. Там есть черный ход с выходом на скотный двор.

Навстречу им попался лишь один постоялец, пропахший стойким запахом соленой морской рыбы, въевшимся в его одежду.

Это был уроженец одного из Янтарных городов, он, покачиваясь, пропел:

— Т-о-омас, быстрый был как в-е-етер!

Видимо, выгодно продав свой чешуйчатый груз перекупщикам — загорцам, он от радости напился и ударился в «разгул», выпив целую кружку слабого пива. Вернувшись на побережье Студеного моря, в свой рыбацкий поселок, он с гордостью расскажет, как яро он куролесил в Морите, в этом порочном гнезде разврата и распутства.

Спустившись по скрипучей и неудобной лестнице, чуть не навернувшись с нее, они вышли к строениям, где постояльцы оставляли своих лошадей и туров.

Пробравшись мимо повозок, сопровождаемые подозрительными взглядами двух охранников «Рогатого петуха», они вышли к небольшому сарайчику, отдельно стоявшему в самом углу обширного двора.

— Зато сюда нос никто не сует, все побаиваются Тишу! — сказал Дейван, отпирая скрипучую дверь.

Резкий запах животного, обитавшего в этой пристройке, ударил в ноздри Юннию и в полумраке он разглядел лежащего дикого кота и поднявшего свою тяжелую голову. Дикий кот уже унюхал вместе с запахом друга и хозяина, запах чужого, незнакомого ему человека.

Прирученный дикий кот был относительно молод, но его мощный загривок уже достигал пояса струхнувшего Юнния. Короткая шерсть, темно-песочного цвета, покрывала тело яростного зверя. Грация дикого кота и скрытая сила перекатывающихся под шкурой мышц, ловкость его движений потрясли раввенца, увидевшего грозного хищника в первый раз.

Верхние клыки кота чуть заходили вниз, за нижнюю челюсть, но не клыки были главным оружием дикого кота, а мощные лапы с острыми когтями, которые, шутя, рвали кожаные доспехи, даже кольчуги не всегда могли устоять от рвущих движений сильных лап.