Сьюзан Маклеод - Холодный поцелуй смерти

Я зябко поежилась — непонятно, станет мне от этого легче жить или наоборот.

Тут мне некстати вспомнилось разорванное свадебное платье — к горлу сразу подкатила тошнота, я рывком села, зажав ладонью рот, чтобы меня не вырвало. Что было, то прошло! Мне приснился страшный сон, только и всего, в голове у меня перепутались две истории с ранами от меча, смешались с тем, что говорила об Автархе Элизабетта. Только и всего, и не более того. Малик — не Бастьен, не чудовище, и я не собиралась за него замуж, я вообще не собиралась ничего с ним делать. А Малик не раз и не два мог сделать со мной все, что угодно, — и не сделал…

Меня одолел смех, едва ли не истерический, — это я, конечно, вспомнила недавний эпизод с мечом. Я глубоко вздохнула и доверилась зеленоватым чарам — пусть успокоят меня, — а тем временем принялась растирать ледяной участок кожи под сердцем, место, куда вошел клинок. Мне стало страшно, и я сбросила одеяло, чтобы осмотреть себя. Кажется, это и вправду я, целая и невредимая. Пробежала пальцами у грудины, с силой нажала, прощупала — нет, точно нет ни ран от меча, ни розового шрама, ни желтеющего синяка. Просто как новенькая! Впрочем, Малик — носитель подлинного Дара, ему уже случалось меня лечить… И убивать, как выяснилось.

От ощущения, что меня предали, мне стало так же больно, как от удара мечом. Я подтянула колени к груди, уткнулась в них лицом, слезы жгли глаза, перехватывали горло. Той ночью голос приказал мне бежать. Я проглотила слезы. Нет, плакать я не стану. От вампиров нельзя убегать — так учила меня Матильда. А я-то поверила голосу в голове, поверила голосу Малика, поверила, что он сулит спасение…

А Малик погнался за мной, словно за диким зверем на охоте.

Малик вонзил в меня клыки.

Малик заразил меня вирусом «Дубль-В».

Малик, а не Автарх, как я думала раньше.

Ярость накрыла меня волной, выплеснулась наружу длинным свирепым воплем. Какого дьявола он это сделал? Почему нельзя было попросту убить меня — и не обрекать на вечную зависимость от него или от любого кровососа? Я колотила по кровати, рвала простыни в клочки, расшвыривала подушки, пока они не кончились, хотела что-нибудь разбить, расколотить, сломать, хотела, чтобы этого никогда не было. Опять закричала, еще раз, еще, пока не хлынули слезы, горячие, жгучие, и я снова не заснула, обессиленная, вялая, оцепеневшая от горя.

Я неподвижно лежала на изодранной простыне и глядела, как тают наверху звезды в предрассветном небе.

Нельзя убегать, нельзя отбиваться, вампира это только раззадорит.

Может, Малик и не хотел меня заражать, может, он не совладал с собой.

И при этом спас меня от Автарха, по-настоящему спас.

Этакий прекрасный, но смертоносный ангел-хранитель.

Меня охватило теплое чувство благодарности, оно притупило гнев и утолило горе, а заодно в водоворот противоречивых эмоций змейкой юркнула еще и страсть. Причем я не понимала, что именно хочу отдать Малику — горло, тело или даже сердце…

И вообще, хочу ли я еще когда-нибудь встречаться с этим красавцем.

Словно по заказу, в приоткрытую дверь донесся голос Малика с едва уловимым акцентом:

— …чтобы уничтожить личинок до того, когда кто-то из них вылупится, нужно убить их носителя, кельпи, другого способа нет.

Я медленно села, обхватила колени и стала ждать ответа. Ответа не последовало. Пауза все тянулась и тянулась, утончалась и утончалась, и вот уже плеск воды и далекое жужжание чар исчезли, и не осталось ничего, кроме грохота моего сердца, колотящегося в ожидании. В конце концов мне пришлось признать, что встречаться с этим красавцем я все-таки хочу. Что же касается всего прочего, пока я намерена предложить ему только…

— Спасибо, — буркнула я, зная, что он меня услышит, и, не сдержавшись, с ехидцей добавила: — В следующий раз, когда соберешься меня убивать, придумай что-нибудь не такое жестокое.

«Уповаю на то, что следующего раза не будет, Женевьева». Его слова скользнули мне в голову печально и покаянно.

Я легла обратно и опять принялась созерцать бледнеющие звезды в вышине. Сеть успокаивающих зеленых чар сползла на постель, я не стала ее прогонять, и она накрыла меня, словно мягкое теплое одеяло, и заботливо подоткнулась со всех сторон.

— О да, но убивать носителя — дело трудное, вампир. — Картавый говор Тавиша звучал неодобрительно. — Особенно если учесть, что душа Женевьевы возвращалась в тело с такой неохотой.

Я вздохнула — все-таки я осталась в живых, и это хорошо. А Розино тело? Она вампирша, так что, скорее всего, и ей удалось уцелеть, но все-таки… Я коротко помолилась любому заинтересованному богу — пусть она (или оно) тоже избежит гибели — и отметила про себя, что этот вопрос тоже стоит в моем списке неотложных дел. Получается, что Малик, прибегнув к радикальным мерам, то есть к мечу, в некоторой степени решил «проблему Розы» — тот пункт, где значилось «Сделать так, чтобы Розино тело не сожрали демонята».

— Даже если тело, которое временно занимала Женевьева, и пережило физические разрушения, которые причинили личинки, — напряженно произнес Малик, — нельзя исключать, что ее личность уничтожена. Женевьева уже подпала под влияние личности Розы, а рассудок Розы утратил устойчивость еще до того, как им начала манипулировать колдунья.

С Ханной я тоже поквитаюсь — ничего себе мелкие услуги!

Подумав о мелких услугах, я вдруг поняла, что знаю, как решить «проблему Розы». Нужно всего-навсего сообщить Малику то, ради чего он меня выслеживал. «Ханна Эшби знает, где лежит тело Розы, — мысленно проговорила я. — Это она управляла чарами с тех пор, как погибла Древняя».

«Благодарю, Женевьева, — снова послышался в голове голос Малика. — Теперь я знаю, как мне поступить и с колдуньей, и с Розой».

Отлично — два решения по цене одного. Я вычеркнула их из списка неотложных дел, зато добавила туда яйцо Фаберже, сделав мысленную сноску с упоминанием неоднозначного интереса к нему со стороны Нила Баннера, хотя я по-прежнему не понимала, что мне делать с заключенной в яйцо душой Древней.

— Говорил я тебе, наша бин-сида не из слабеньких! — В тоне Тавиша было пополам гордости и озабоченности. — Поглядел бы ты, как она разделалась с Графом, когда он месяц назад полез к ней и к ее другу-фавну!

Я подняла бровь: кельпи с вампиром болтали, словно закадычные приятели или по крайней мере старые знакомые. Есть над чем задуматься. А обо мне они сплетничали так, словно провели за этим занятием не один час — и не в первый раз.

Мысли метались во мне, словно стайки крошечных рыбок, а я увлеченно гонялась за ними и так увлеклась, что голоса отодвинулись на задний план. Рыбка-мысль об убийстве Томаса и о том, как найти сиду-убийцу, ускользнула из пальцев, зато мне удалось поймать за хвост воспоминание Ханны о последнем разговоре Древней с Графом.