Евгений Старухин - Рудники

— А вам не кажется, что я имею право написать письма своим друзьям и объяснить им, почему меня не было три недели, и куда я вообще пропал на этот срок. Люди же волновались.

— Сколько же у вас друзей, если вы так долго делали рассылку?

— Немного, всего четверо, — тут я вспомнил, что так и не прочитал письмо от Димыча. Впрочем, никуда оно не убежит. Прочитаю в следующий раз, — просто они настояли на личной встрече, а я не смог им отказать.

— Понятно, но теперь‑то нас ничто не задерживает?

— В принципе нет, кстати, ответьте на вопрос: а где можно разжиться таким же прибором, который у вас поломался?

— К сожалению, нигде, такие приборы выдаются только сотрудникам корпорации. Вот если всё же заключите договор, тогда не исключено, что получите.

На этот раз до выхода идти было гораздо ближе.

На прощанье техник пожелал:

— Прощай Евгений! Надеюсь больше тебя никогда не видеть.

— И вам, Дмитрий Олегович, всего самого доброго, — вот странно: человек не сделал для меня ни хорошего, ни плохого, просто выполнял свою работу, а оставил о себе самые лучшие впечатления. Неужели это такая редкость в наше время?

Мы загрузились в поджидающий нас автомобиль. Он был не в пример комфортабельнее, того который сюда нас привез. Впрочем, сравнивая воронок тюремщиков и представительский автомобиль адвоката, предпочтение явно не могло быть отдано первому.

Мы удобно устроились на заднем сидении, а шофер плавно тронул машину.

— Евгений Георгиевич, могу я поинтересоваться вашими дальнейшими планами?

— В каком смысле?

— Ну, вот мы сейчас приедем в наш офис. За вас возьмутся зубры нашего маркетингового бизнеса и оформят вам контракт на минимальную сумму из всех возможных. А вы при этом будете счастливы, что смогли с них хоть что‑то выцыганить. Ну вот, к примеру, на какую сумму контракта вы рассчитываете?

— Откровенно говоря, я об этом еще не думал, я еще даже никак не привыкну к тому, что уже на свободе.

— Вот и я о том же! И пока вы весь из себя такой тепленький, они вас и прихватят за жабры так, что и не дернетесь никуда.

— Я так понимаю, у вас есть, что мне предложить.

— С вами очень приятно иметь дело, Евгений Георгиевич, вы всё прекрасно понимаете. Я бы очень хотел представлять ваши интересы в этом деле, но, к моему прискорбию, не могу, ибо сам являюсь частью корпорации. Зато у меня имеется весьма талантливый племянник, сын моей любимой сестры Розы. Так вот, этот мальчик прекрасно разбирается в нынешних ценах на этом рынке и может вас просветить по этому поводу всего лишь за скромные тридцать процентов от вашего будущего гонорара.

— Я правильно вас понял, что он меня только просветит по поводу цен, а помогать не будет и всё это за тридцать процентов.

— Вы все прекрасно поняли.

— Бронислав Яковлевич, я разве давал повод считать себя идиотом?

— Что вы! Как можно!

— Тогда зачем вы пытаетесь меня таковым выставить?

— За простую информацию, которая имеет смысл всего один раз, никто и никогда не будет платить постоянно тридцать процентов от своего дохода.

— Ну что вы! Я совсем не имел этого в виду, — но отчего‑то мне казалось, что именно это он в виду и имел, — Разумеется, подразумевалось тридцать процентов от вашего первого гонорара.

— Это другое дело, но тридцать процентов всё равно весьма много, не находите?

— Ну, как же много? Это же всего один раз, а потом вы будете получать полностью все свои законные сто процентов.

— Видите ли, я предполагаю, что данная информация не является тайной за семью печатями и ее прекрасно можно найти в сети, правда придется немного повозиться и порыскать по разным источникам.

— Но вот именно для того, чтобы сократить ваши затраты времени на поиски необходимой информации, а также чтобы вы могли поверить во всю серьёзность намерений моего племянника, гонорар берется именно в процентах от вашего будущего гонорара, а не в четко фиксированной сумме. Это прекрасно доказывает, что он будет кровно заинтересован в предоставлении вам как можно более точной информации.

— Что ж, вполне разумно, но полагаю тридцать процентов это весьма большая сумма.

— А вот это уже будет полностью зависеть от вас. Кроме того, моему племяннику пойдет только двадцать пять процентов, а пять процентов пойдет в мой карман, как приведшего клиента к нему. Кроме того, его ставка является фиксированной и изменению не подлежит. Ну, так что, мы поедем к моему племяннику или вы таки берете скорбный труд поиска на себя, также находя для себя самостоятельно место проживания в данном городе?

Грамотно, ой грамотно действует Гугенштейн. Последнюю пакость подложил на самый конец, как гвоздь в крышку гроба заколотил, вот бы кого отправить торговаться за свой контракт… Эх, мечты…

— Конечно, я согласен, Бронислав Яковлевич.

— Что ж, прекрасно. Прекрасно, что я в вас не ошибся, и вы вполне разумный молодой человек. Мишенька, ты слышал этого молодого человека? Мы едем к Яше.

— Так точно, Бронислав Яковлевич, ответил шофер и почему‑то подмигнул мне в зеркало заднего вида.

Все оставшееся время пути адвокат распинался, какой хорошей информацией владеет племянник, а также что он прекрасно умеет собирать ее по крупицам из разных источников, отсеивать лишнюю и преподносить только то, что нужно.

Мы приехали во двор обычной пятиэтажной хрущевки. Подъезд был также ничем не примечательный. Подошли к обычной немного пошарпанной железной двери. Что‑то пока не похоже, что у племянника моего адвоката были серьезные доходы. Дверь нам открыл Гугенштейн Бронислав Яковлевич, только без его брюшка и седины в кудрях, обрамляющих лысину, было значительно меньше.

— Яшенька, добрый день!

— Здравствуйте, дядя Слава, заходите, пожалуйста, — ответил хозяин, открывая дверь шире, после чего отступил назад, давая нам пройти в прихожую.

Бронислав Яковлевич сделал приглашающий жест, мне не оставалось ничего кроме как войти, адвокат вошел следом и закрыл дверь.

— Как здоровье тети Маши, как Боренька и Юля? — Поинтересовался неизвестными мне людьми хозяин квартиры.

— Спасибо, Яша, всё прекрасно! Я тут тебе одного весьма сообразительного человечка привел. Евпак Евгений Георгиевич. Как раз по твоему профилю. О расценках я его уведомил, он полностью согласен. И да, Яша, он ОЧЕНЬ, — последнее слово он выделил нажимом, ясно, что какой‑то шифр, но меня в него явно посвящать не собирались, — сообразительный. Евгений Георгиевич, а это мой племянник Яков Семенович Петров.

Я с едва не поперхнулся, такой фамилии я у племянника Гугенштейна вообще не ожидал.