Ярослав Бабкин - Ученица волшебника

— Может я смогу чем-то… — робко подал голос герцог Орсино.

Генерал-ординатор покачал головой.

— Не думаю, что сбор рыцарского ополчения будет сейчас уместен. Более громкого способа заявить о нашем присутствии и наших планах придумать сложно. Не пройдёт и недели, как о том, что мы идём на Кордреда будет знать любая кухарка… А наличных сил у вас слишком мало.

— Городская стража?

— Вы уверены в её капитане?

— Ну, я… он вполне исправный служака. Хотя и отвратительно воспитан.

— Может быть. Конечно, если бы удалось как-то свести под единое командование ваших людей и стражу, то, в крайнем случае, можно было бы рискнуть… Хотя не думаю, что это получится. Да и в конце концов это всего лишь солдаты. А мы имеем дело с серьёзным противником. Лучше дождаться прибытия орденских войск. Увы, мы с вами живём в глубоком тылу, ближайший крупный гарнизон — капитанство Ордена Полной Луны на южной границе Чернолесья. Увы, они будут здесь недели через три, не раньше.

Виола поднялась и нервно заходила по комнате.

— Мой брат не дождётся. Он очень переживал свою неудачу. Он полезет на рожон и… Неужели совсем ничего не получится сделать?

Герговио сокрушённо вздохнул.

Виола снова опустилась в кресло, переводя взгляд с мужа на гостя.

Герцог Орсино задумчиво прикусил губу.

— Мне нужно отлучиться, дон Герговио.

Виола мрачно посмотрела на мужа. Тот отвёл взгляд и вышел из комнаты.

— Вы меня звали? — во взгляде капитана Торма явно читалось ожидание какого-то подвоха и непонимание какого именно.

— Да, да, одну минуту, — герцог Орсино положил свиток, который читал на край стола, — собственно я вот о чём. Некоторое время назад вы разбирались с делом некоей девицы, которая утверждала, что является чудом спасшейся Бетицией Вендран?

— Она оказалась самозванкой, не берите в голову, ваше высочество…

— Понятно. Вы, случайно не помните, что с ней стало потом?

— Честное слово, не знаю. У нас так много арестантов. Осень — ярмарка, в город собираются преступники со всего Удолья…

— Сочувствую. Тяжелое время. Но мне казалось, что даже в таком большом городе, как Кедог, не каждый день объявляются девушки, приписывающие себе происхождение от древних и уважаемых семей? Неужели вы не обратили на неё особого внимания? — герцог сделал ударение на слове "особого".

Капитан замялся…

— Ну… Обратил, конечно. Это же мой долг.

— И чем всё кончилось?

— Она… ей удалось сбежать. Недосмотр стражи. Я уже наказал виновных.

— Не сомневаюсь. Вы всегда были скоры на распр… я имел в виду отправление правосудия, — герцог обворожительно улыбнулся, — мне помнится девушка была больна. Вы, естественно, прислали к ней тюремного лекаря?

Капитан издал неопределённый звук.

— Абсолютно уверен, что вы, капитан, действовали строго по правилам, — закивал Орсино, — и госпожа Бетиция, несомненно, это подтвердит.

— Кто, извините? — на лице капитана промелькнуло беспокойство.

— Открылись новые обстоятельства. Она действительно оказалась Бетицией Вендран.

Лицо Торма приобрело лёгкий землистый оттенок.

— Не берите в голову, мой друг, — беззаботно махнул рукой герцог, — не сомневаюсь, что это маленькое недоразумение не вызовет никаких обид со стороны дома Вендран и связанных с ним родством влиятельных и могущественных семейств. Но я хотел обсудить другое.

— Что именно, ваше высочество? — неестественно вежливо спросил Торм.

— Мне пришло в голову провести совместные манёвры моих придворных рыцарей и вашей роты. Думаю, вы уступите мне командование на пару недель?

— Я бы с радостью, ваше высочество, но вы же знаете, что это невозможно. Имперская стража не может быть подчинена кому-либо кроме императорского наместника, иначе как в случае войны или похода.

Орсино сокрушённо вздохнул.

— Какая жалость! Я так надеялся слегка развеяться в осенних лесах. Начинается листопад. Как там сказал поэт, кажется "прекрасная пора, прекрасно увяданье…"… а-а-а не берите в голову. Поэзия вам сейчас не нужна. Но ведь должен же быть способ хоть как-то обойти эти занудные правила?

— Вы собираетесь объявить кому-то войну? — с подозрением спросил капитан.

— Что вы, что вы, — замахал руками Орсино, — какие страсти вы говорите. Я просто вспомнил, что в случае если капитан покидает своё место, то до назначения его преемника имперская рота переходит, временно, конечно, в подчинение местного командира ополчения. А поскольку ополчением командую я…

Герцог посмотрел на Торма прищуренным глазом. Капитан побагровел.

— Вы не можете сместить меня с должности.

— А разве я собирался? — лукаво улыбнулся Орсино, — но, насколько я помню, племянник дона Герговио был весьма неравнодушен к госпоже Бетиции, а бездетный генерал-ординатор души не чает в отпрыске своей покойной сестры…

Герцог задумчиво посмотрел в окно, на расцвеченные алым и золотым цветом осенние холмы. Лицо капитана из багрового опять стало землистым.

— И что? — хмуро произнёс он.

— Кажется, у вас было небольшое поместье тут недалеко, в округе? — спросил герцог.

— Да, в трёх лигах отсюда, — с подозрением в голове выдавил из себя Торм, — а какое это имеет отношение?

— Как его владелец вы ведь являетесь моим вассалом?

— И? — непонимающе заморгал капитан, — я состою на императорской службе, это освобождает меня от исполнения вассальной присяги по отношению к вам. Это не даёт вам права…

— Права вы можете обсудить с моим юристом. Но у меня как раз завалялась просьба его величества о выделении достойного и умелого кандидата на роль коменданта одной из крепостей на восточной засечной линии. Я более чем уверен, что вы, уважаемый капитан, вполне достойны… и умелы. Так что если бы вы вдруг согласились на предложение занять этот пост, я с огромной радостью отрекомендую вас его величеству.

— Засечная линия? На степной границе?!

— Да. Где-то рядом с Порогами… Я понимаю, это дикие места — кочевники, львы, зубры, холодные зимы… Но испытания лишь закаляют настоящего воина. Вы читали "Прискорбные элегии"? Нет? И не читайте, это только ослабит ваш энтузиазм… Так вы согласны?

Капитан почесал бороду.

— Я вынужден отказаться, ваше высочество… Это огромная честь для каждого солдата его величества, но…

— Конечно, конечно, я всего лишь сделал вам предложение, на котором совершенно не настаиваю… — герцог взял лежавший на краю свиток и начал его сворачивать, — и вы вольны отказаться от него. В конце концов, дон Герговио широко известен своей объективностью и педантичностью. Он, несомненно, детально вникнет во все обстоятельства истории, приключившейся с госпожой Бетицией, и ни один невинный при этом не пострадает…