Ольга Пашнина - Восстание инеевых волков

   - Из родных дома кто есть? - поинтересовался он.

   - Не знаю, я давно дома не была.

   Из родных была сестра, которая чуть не потеряла сознание, когда я ей позвонила из больницы. У меня взяли кровь, сделали несколько снимков, заставили немного поесть и только потом разрешили позвонить.

   Уже спустя час я сидела в окружении родных: мать, отец, сестра и даже Петра привезли.

   "Не нравится мне он, - сообщил Гуннульв, разглядывая кота. - Странный какой-то".

   Петр зашипел, глядя в пустоту, где и сидел на самом деле Гуннульв. Отлично, придется теперь сдать его родителям.

   Мама ревела, отец обнимал ее и тоже пытался скрыть слезы. Сестра чуть ли не лежала рядом и пила какую-то гадость, которую накапал ей врач.

   А спустя еще два дня я вернулась домой.

   Вокруг меня суетились все, пытались сделать приятное, радовались, что я вернулась и жива. Оказалось, меня искали всем городом, и моя семья уже почти поверила в то, что я мертва.

   Папа рассказывал все бесстрастно, сидя в кресле, но я видела, как он переживал. И все больше во мне крепла уверенность, что Вилдэр был прав. Вилдэр...отголоски этого имени вспыхивали в сердце такой болью, что я непроизвольно морщилась.

   - Мы всех опросили, сказал отец. Даже этого...твоего бывшего, Игоря.

   Я замерла.

   Отец поцеловал меня и вышел, оставив лампу включенной.

   Я вдруг истерически засмеялась и повалилась на постель.

   "Ты чего?".

   - Игорь, - простонала я. - Я про него забыла. Он под замком сидит.

   Смех перешел в рыдания и я прикусила до крови губу.

   - И пусть, - буркнул Гуннульв. - Он большего и не заслуживает. Анют, перестань плакать. Давай учиться работать с тем, что имеем. У нас есть огромный и еще не завоеванный мир. Будем жить в нем!

   - Хорошо, - прошептала я.

   Вытерла слезы и улеглась под одеяло. Гуннульв залез ко мне, словно был плюшевым мишкой.

   Я действительно хотела продолжать жить. Вот только не знала, что всего через пару недель начну судорожно искать способ вернуться обратно...

   Эпилог

   Анна вернулась домой. Желания, загаданные в Ночь Звездопада выполняются всегда, но зачастую не так, как мы того хотим. Что загадал в ту ночь Вилдэр? На этот вопрос может ответить только он сам. Но, судя по тому взгляду, который он бросал на портрет Ани, следующее его желание, загаданное в эту ночь, определено.

   Анна вернулась на учебу, съехала от родителей и даже оборудовала Гуннульв собственный угол в квартире. Тот был счастлив. Только Гуннульв слушал Аню долгими вечерами, когда за окном падал снег, а боль становилась невыносимой. Только он успокаивал ее, уговаривая научиться жить в этом мире.

   А меж тем, все в том же доме, знакомом нам, тот, кто называл себя Повелителем Слез радостно смеялся и потягивал дорогое красное вино.

   - Отличная работа, мой друг. Вилдэр...почти сломлен. Жаль, что Рандвалф теперь не на нашей стороне, но я с этим справлюсь. Главное, что Анна больше не представляет интереса для нас. А Вилдэр...убей Идгарда. Этого потрясения он не переживет.

   - Да, повелитель, я все сделаю.

   - Убедись, что Анна не навредит нам, я не желаю, чтобы появился даже намек на ее возвращение, ясно?

   - Конечно.

   - Что с Волверин?

   - Она недавно родила. Но ребенка мы использовать не сможем: его защищает Риорский. Против Риорского выступать бессмысленно.

   - Значит, сначала сделай так, чтобы Риорский стал слабее. Потерял возможность круглосуточно защищать ребенка.

   - Как?

   - Разведи их. Пускай Веста его бросит. Найди повод. Он, кажется, бил ее? Сделай так, чтобы избил еще раз. Можно при ребенке. Чтоб драматичней было.

   Мужчина в плаще усмехнулся и отпил еще немного вина. Лица его собеседника не было видно, но по фигуре можно было догадаться, что мужчина молод.

   - Еще приказания будут?

   - Пока нет. Ты свободен. Хорошая работа, Осмонд.

   Однажды, снежной ночью...

   Мужчин не было уже слишком долго. И я и Хелена сидели, как на иголках, пытаясь успокоиться. За окном валил снег, сугробы уже почти добрались до окон. Такой зимы на Плато еще не было. Камин хорошо обогревал помещение, но я все равно куталась в шубку, ежась от призрачного холода. А сердце почему-то бешено билось, словно в предчувствии беды.

   - Они просто задержались, - Хелена успокаивала не столько меня, сколько себя. - Просто дичь оказалась слишком крупной.

   И слезы почти пролились на щеки.

   - Хелена, все будет хорошо, - я сглотнула. - Они вернутся, дорогая.

   Женщина, приютившая меня три года назад, кивнула, но тут же прерывисто вздохнула и в который раз кинулась к окну.

   Младшие уже спали, мы уложили их сразу после ужина. Чтоб под ногами не путались, да не канючили. Все равно у нас ответов на их вопросы не было. А сами ждали, успокаивали нервы и мечтали, что вот-вот из темноты покажутся три крепкие фигуры, мы распахнем двери и кинемся в их объятия.

   И вот фигуры выступили. Но пришедших было не трое. Наши мужчины - муж Хелены и двое старших сыновей - несли, а вернее сказать тащили кого-то четвертого. Судя по комплекции - мужчину. Он был то ли ранен, то ли без сознания, потому что сам идти не мог.

   Хелена охнула и бросилась открывать.

   Снежинки ворвались в горницу, закружились и растаяли, а морозный воздух с некоторым запозданием заставил меня поежиться.

   - Сольвейг! - крикнула Хелена. - Неси воду!

   Я, ни о чем не спрашивая, бросилась к камину, рядом с которым стоял кувшин с водой.

   Мужчины положили раненого на кровать и начали стаскивать с него одежду, а Хелена суетилась рядом: доставала из потайного ящичка лекарства и отвары.

   - Сольвейг, давай воду! - крикнула она мне.

   А я не двигалась, потому что знала раненого. Я уже видела его, всего однажды. Тогда его руки причинили мне такую боль, что до сих пор кошмары не отпускают. Тогда я вырывалась изо всех сил, слыша, как он смеется. Тогда он получал удовольствие от моей боли.

   Теперь больно было ему. Только удовольствия я почему-то не получала.

   - Сольвейг! - Хелена повысила голос, вырвав меня из пучины воспоминаний.

   Она уже взяла себя в руки и причиной тому были живой муж и дети, вернувшиеся с охоты. Она была готова помогать несчастному, что лежал на кровати. А вот я, похоже, нет.

   Старший из сыновей, Асгейр, силой выхватил у меня кувшин. Я опустилась прямо на пол и закрыла глаза. В ушах звучало только одно имя.

   Рандвалф.

***

   Я осторожно приблизилась к спящему мужчине. Боялась, да, но и не могла в стороне оставаться. Во-первых, Хелена, уставшая и измученная, легла, попросив меня обработать мазью рану. Во-вторых, Рандвалф спал на моей постели, так что все равно приходилось бодрствовать до утра: Хелена уйдет работать и разрешит мне поспать несколько часов у себя. Тихо, чтобы не разбудить, я взяла баночку с мазью, пахнущей горными травами и села рядом с мужчиной. Нужно было прийти в себя. Мазь - лекарство серьезное, ее не наносят на саму рану, только края обрабатывают, чтоб заживало лучше, да заразы не было. Чуть дрогнет рука, попадет средство в рану, боль будет невыносимой. А у меня руки дрожали жутко. Нельзя с такими к больному подходить, пусть он и ублюдок полнейший.