Янина Жураковская - Не за Свет, а против Тьмы

…Катарина оступилась, темный сгусток вышиб из её руки меч, и девушка с криком подстреленной птицы упала на колени. Жердяй в балахоне рассмеялся зловещим потусторонним смехом. Котище деликатно хлестнул себя хвостом по бокам, распушился, превратив шерсть на загривке в пародию на прическу моего кузена, не вылезавшего из майки с надписью "Panks not dead", и спокойно поднял переднюю лапу. Клац! Из мягких подушечек щелчком выскочили громадные саблевидные когти, которым позавидовал бы медведь гризли, белоснежные клыки влажно блеснули от слюны, капавшей из пасти. Я всего лишь на миг представила, что будет, если эти когти (или клыки) сомкнутся у меня на горле, и паника тупым ножом ударила по нервам, дрожащий палец сам собой надавил на спусковой крючок. "Банг!" - сказал арбалет, золотистое пятнышко, похожее на мотылька, метнулось к зверю. Шшшшшвыршшшх!

"Мазила!" - с досадой выругалась я.

Стрелка взрыхлила землю у передних лап зверюги, и тощий парень настороженно заозирался, беспорядочно всплёскивая руками, но котяра только легко отскочил в сторону, потряс головой и присел, готовясь к прыжку. Катарина не шевелилась: всё-таки цепенеть от ужаса - мудрый рефлекс. Не даёт, во-первых, наделать глупостей, во-вторых, душе потечь по ногам, а в-третьих - мельтешить перед глазами у заступников. Толком не соображая, что делаю, я резко опустила арбалет, а когда вскинула его, золотая стрелка опять оказалась на прежнем месте.

"Отче наш, иже еси на небеси, - забормотала я про себя единственную молитву, которую худо-бедно знала, вновь прижимая арбалет к плечу. - Да святится имя Твое, да придет царствие Твое… раз, два, три, чтобы не было беды…"

- В пузо, ягня! В пузо бей! - что есть мочи завопил в левое ухо вихревик, подпрыгивая от нетерпения на капоте "Лады", куда взгромоздился под шумок. Стёпка, чинно сидевший на крыше машины, зашипел. - Век ветра не слыхать, в пузо бей, в пузо!

- В око, в око цель! - сердито возразил в правое ухо босоркун, незаметно подобравшийся сзади. - Энтих тварей залётных токмо в око достать и можно! Ну, бей же, кулёма!!!

Котище прыгнул. Тяжелые лапы ударили Катарину в спину, когти проехались по сарафану, раздирая в клочья тонкую ткань, а продолжавший озираться жердяй вдруг развернулся ко мне в вихре черных одежд, устремив - я не видела лица, скрытого в тени капюшона, но ощутила его всей кожей - взгляд прямо на меня.

- Бей!!!! - заорали хором оба духа, я невольно вздрогнула и взяла прицел чуть правее нужного. Живым огоньком мелькнула золотая стрелка, горячая иголочка уколола затылок - и я ахнула: когтистая тварь, истошно визжа, покатилась по земле. Что-то маленькое и блестящее торчало в её левой глазнице.

Парень в балахоне отступил назад, сложил на груди руки, и исчез. Надо полагать, отступил на заранее подготовленные позиции, чтобы продолжить битву в другой раз. Мудро, решила я. Босоркун и вихревик разочарованно присвистнули, а Стёпка потоптался немного по крыше "Лады" и изящным прыжком перемахнул на своё привычное место у меня на плече. Я пошатнулась от неожиданности - весил домашний любимец немало - и, привычно же ухватив кота за шкирку, помогла ему устроиться удобнее.

Клыкастый Стёпкин собрат, перестав кататься и верещать, замер без движения. Только едва шевелился длинный хвост, и жуткие когти бессильно скребли по земле. Катарина осторожно подняла голову и осмелилась привстать, потрясенно глядя на кошкоподобную тварюгу рядом с собой.

- Ну… - заявил босоркун.

- Да… - глубокомысленно откликнулся вихревик.

- Уфф…

- Ой, не нать…

- Гость гостю рознь. Иного возьми да брось.

- Угу…

- Вовеки к нам ход забудут!

- А то как же…

Серьёзная философская беседа могла продолжаться ещё долго, поэтому я просто сунула вихревику арбалет, буркнув "спасибо", утёрла со лба пот, открыла багажник, достала из него аптечку, а из аптечки - валокордин и чайную ложку и накапала себе чуть-чуть. Проглотила, поморщилась и накапала ещё дважды по чуть-чуть. Стёпка, было, недовольно выпустил когти, но получил свою долю и блаженно заурчал.

- Отпустило, чай, девонька? - вкрадчиво поинтересовался босоркун из-за спины, и я от неожиданности едва не проглотила ложку. - Ну, вот и ладно, вот и складно. Спадёт полог… - он послюнявил палец, проверяя направление ветра, - совсем уж скоро, сталбыть, пора нам! Подбирай бродяжку свою ненаглядную, заводи телегу самоходную, да и поезжай, куды те надобно. Токмо ухо-то востро держи, неровён час…

Не договорив, он широко махнул рукой, словно закручивая невидимую спираль. Взметнулась пыль, в лицо дохнуло обжигающим холодом, и вокруг босоркуна всплеснулась вихревая воронка. Контуры его тела расплылись и размазались, краски поблекли, и горный дух унёсся с ветром в выгоревшее полуденное небо.

"Горя не знай, девонька, лихом не поминай, авось, когда свидимся!" - прозвучало в ушах, а карман шорт неожиданно потяжелел: в нем появилось нечто продолговатое и теплое, легонько щекочущее бедро даже сквозь плотную ткань.

- До свидания… - растерянно выдавила я.

Встречник любовно протёр рукавом арбалет и, съехав с капота, как с горки, оббежал машину и бережно положил свой подарок в багажник.

- Мы подарочки не для того даем, чтоб их назад брать, - с укоризной сказал он, - да ещё за… - его заметно передёрнуло, - "спасибо". Тебе дадено, ты и володей! Ну, как говорится, здрава будь, не токмо вперёд смотри, а и по сторонам тож, и не верь никому, а девкам рыжим особливо! Живы будем - свидимся. Я рядом побегаю, а то мало ли что… Надо будет - зови!

Снова пыль взметнулась вверх, крохотные камешки больно закололи руку, вскинутую, чтобы прикрыть лицо. Когда ветер стих, и я отважилась оглядеться, встречник уже исчез, только маленький смерчик, подпрыгивая, нёсся по направлению к шоссе.

"Вот и сказочке конец, а кто выжил - молодец. Уж я-то точно", - сказала я себе, достала из сумки-холодильника бутылку минералки, захлопнула багажник и поплелась к Катарине, которая так и сидела на земле, поникнув головой. Подстреленное мной чудище ещё жило, но оставалось ему недолго. Я успела пройти с десяток шагов, когда по телу монстра прошла судорога, в последний раз дернулся длинный хвост с трогательной кисточкой на конце, и огромный котяра испустил дух.

Стёпка принялся, было, за что-то мне вымяукивать, но потом угрюмо пошипел и обвис на плече, как роскошный меховой воротник. В голове мелькало множество фраз, подходящих для оклика, от банального "Жива - это главное. А что немножко пожамкана - ерунда, красота - дело наживное!" до "Ой, а что это такое было?! Они тебя убить хотели? Или что похуже?! А кто это такие?! А ты, как они, да?! А можно мечик подержать?! Пожалуйстапожалуйстапожалуйста!!!", но, поразмыслив, я решила сразу говорить прямо и по существу.