Дьяволы - Джо Аберкромби

истерикам. Я раньше говорил про себя, как это, должно быть, утомительно — быть таким постоянно злым. Но потом, у нас были разные отцы. Его был полной жопой. Мой тоже, раз уж на то пошло. У матери был ужасный вкус на мужчин, она действительно была замужем за своими таинственными экспериментами, но это... — он отмахнулся, — Честно говоря, мы отвлеклись от сути. Где сейчас Марциан, могу я спросить?

— О, знаешь ли. Немного здесь, немного там.

— Он мёртв?

— Нахер, естественно! — прорычала Вигга.

Шокированный взгляд герцога медленно сменился на сияющую улыбку:

— Вот так, ещё одну работу за меня сделал! С врагами ты действительно удивительно услужлив!

— Всю жизнь хотела семью, — пробормотала Алекс. — А теперь, когда у меня есть семья, она оказывается настоящей кучей дерьма.

— Сочувствую, — пробормотал барон Рикард.

— Судя по твоему грозному изуродованному виду и общему… — Константин неопределённо помахал толстым пальцем с огромным кольцом в сторону Якоба, — …Настроению, у меня такое чувство, что ты повидал некие боевые действия? — и он ткнул в воздух, хлопая кружевными манжетами, как будто хотел изобразить военные маневры, но больше походило на указание сделать его любимый торт.

— Пара царапин, — проворчал Якоб.

— Тогда я уверен, у тебя есть достаточно тактической проницательности, чтобы понять, когда ты в однозначно невыгодном положении. — Якоб заставил себя не вздрогнуть, когда почувствовал, как Солнышко прижалась к его спине, чтобы перевести дух. — Пять лучников на помосте с ним, — раздался её шёпот. — Может, ещё десять на мачтах. — и она ушла.

— Это — далеко не первый мой раз, — прорычал он Константину.

— Давай не будем делать его последним. Вы все видите, что это совершенно проигранное дело.

— У нас других и не бывает. — сказала Вигга.

— Я знаю, что драки мне вредят, — сказал Якоб, — Но никак не могу перестать в них попадать.

— О-о-о. — Константин слегка вздрогнул от волнения. — Мрачно-героический тип. — он хлопнул одного из своих лучников по плечу и помчался к снастям. — Они — мрачно-героические типы!

Его солдаты не ответили.

Якоб поработал ноющими пальцами. Он ненавидел сражаться на море. Никакой земли, чтобы потереть между ладонями. Никакой твёрдой почвы, чтобы поставить сапоги. Всё постоянно двигалось в этой неспокойной среде.

Напомнило о том времени, когда они пытались пересечь Дунай до рассвета на тех маленьких лодках, а стрелы летели вниз. Неужели половина из них всё-таки добралась до противоположного берега? Или та стычка на пляже, когда они пробирались сквозь морские брызги, тела качались на волнах. Или та битва у берегов Мальты. Вонь дыма. Хлопающая парусина. Люди, выпрыгивающие из горящих остовов кораблей. Он не знал, есть ли у этого участка воды название. Но не обязательно знать название места, чтобы умереть там.

— Сколько их может быть на таком корабле? — услышал он бормотание Алекс.

— Достаточно, — сказал Якоб. Все преимущества были на стороне Константина. Высота. Численность. Вооружение. Тот факт, что его корабль не был пробит и не был полузатоплен. Но не всегда можно выбирать где сражаться. Иногда бой находит тебя сам, и надо встретить его таким, какой ты есть. По крайней мере, солома на палубе теперь горела, едкий дым клубился, бросая туманную завесу на оба корабля.

— Вы уверены? — пробормотала Баптиста. — Я открыта для лучших идей.

Сказать, что команда была в смятении, было бы слишком большой честью для них. Двое вооружились багром и топором, но основная часть ныряла за борт, чтобы попытать счастья на Адриатике. Может быть, они были менее довольны безнадёжными делами, чем Якоб.

Для него это не имело значения. Десять к одному. Сто к одному. Тысяча к одному. Он будет сражаться до смерти и даже после, как всегда. Ему нужно было помнить о своих клятвах.

Он сделал глубокий вдох, подавил кашель и медленно вытащил меч:

— По крайней мере, на этот раз нет никаких чёртовых козлолюдей.

— Нет, — пробормотала Баптиста, похлопав его по руке, — Но... э-э-э…

Якоб никогда не любил поворачивать голову, но в этот раз он подумал, что лучше попробовать. Он посмотрел на брата Диаса, широко раскрывшего глаза. Он посмотрел на оскалившуюся принцессу Алексию. Он посмотрел на капитана, отходящего от румпеля с безвольно опущенными руками. Они все смотрели в одну сторону. В сторону ограждения кормы.

Кто-то скользил по нему. Женщина в необычной форме, похожей на ту, что носил Константин, хотя и пропитанную морской водой, с развевающейся косы капало. И у неё был какой-то шлем… или нет. Это была её странно заострявшаяся голова, серебристая, как чешуя.

Она уставилась на Якоба огромными, мокрыми, рыбьими глазами, жабры на её шее затрепетали и широко раскрылись, когда она издала пронзительный крик, обнажив два ряда похожих на вертела зубов.

Якоб вздохнул:

— Охрененно.

 

Глава 28 «Огонь на воде»

 

Для Алекс эти несколько недель были насыщенными. Её объявили наследницей Троянского престола, она встречалась с Папой, на неё нападали свинолюди и горящая колдунья, она наблюдала, как толпа успокаивалась речью о клёцках, и видела, как говорила отрубленная голова. Можно было подумать, что она уже ничему не удивится.

Но каким-то образом её каждый раз заставали со спущенными штанами.

Это была женщина. Две руки. Две ноги. Но её кожа была чешуйчатой и блестящей. Её слишком широко расставленные желтоватые глаза, её приплюснутый нос и опущенные надутые губы тоже имели вид, напоминающий о рыбах. О, и ещё были жабры. Они раздувались с каждым вдохом, обнажая розовые внутренности рыбьего горла. Это было нелепо. Почти шутка. Не смешная, стоит заметить. Зазубренный меч, который она держала, например, совсем не вызывал смеха.

— О, Боже, — простонала Алекс. Сквозь сгущающуюся завесу дыма доносились звуки. Сталь, боль, страх и ярость, как в гостинице. Но на море. На море всё хуже!

— Ты умеешь плавать?

Алекс резко развернулась. Солнышко присела на перила, держась одной рукой за верёвочную лестницу, ведущую на мачту, спокойно, словно родилась в снастях корабля, на который напали рыбоженщины.

Алекс сглотнула:

— Не очень хорошо.

— Не очень хорошо или совсем не хорошо?

— Совсем не хорошо!

Почему она не училась плавать в Венеции, а училась ходить, писать и говорить о Карфагене? Трудно произвести впечатление своими знаниями древней истории, когда лёгкие наполняются морской водой.