Кэрол Берг - Сплетающий души

— Встань, Об! — Я говорил командным тоном, отрывисто и без жалости.

Он неуклюже поднялся на ноги, вытянувшись, насколько позволяла ему искривленная спина, не поднимая взгляд от пола. Одиноки из коридора подтянулись к двери. Встревоженный Вроун шагнул вперед.

— Мой государь, прошу…

Я поднял руку, заставляя его умолкнуть. Мягкость может разрушить сильного человека. А Об мне нужен был сильным.

— Об, я поручаю тебе закопать в землю Стража, по вашему обычаю. Закопай этот флакон с ядом вместе с ним. Выбери двух одиноков себе в помощь. Не нужно никаких почестей и особых церемоний, но и не скрывай этого. И всем, кто спросит, ты ответишь ясно и охотно, что Страж убил себя из глупой гордыни и от стыда, поскольку не известил Исток о явлении короля. Кого-то его смерть может рассердить, и они станут обвинять в ней меня. Но ты не станешь сражаться с ними и ничем не повредишь им, кроме как защищая свою жизнь или жизни своих помощников. Ты понял приказ?

Об расправил плечи и низко поклонился.

— Величество.

Когда он подошел, я жестом велел ему посмотреть на меня, заставив его встретиться со мной взглядом.

— И в следующий раз будь внимательнее.

Когда большой коричневый человек отправился выполнять свои обязанности, я поплелся в королевские покои на четвертом этаже, рухнул в кровать размером с обеденный стол и проспал весь следующий день.

Глава 17

К тому времени, как я выполз из постели в свое первое утро в качестве короля Пределья, Вроун уже вполне успешно взялся за управление хозяйством. Молодой слуга с единственным ухом и деревянной палкой вместо ноги уже ждал меня с бадьей горячей воды и чистой одеждой, подобающей правителю. Я надел красную рубашку из тонкой шерсти, черные штаны и чулки, сапоги до середины икр — все это, как ни странно, оказалось точно мне по размеру, — но деликатно отложил вопрос об облачении в шитый золотом камзол и искусно украшенный пояс. После ванны я окончательно ощутил, что я в порядке, послал слугу известить принцессу Роксану, что я буду ждать ее через час, потом схватил две горячие, сочащиеся маслом и медом булки с подноса у кровати и отправился навестить Паоло. Вместе с завтраком я получил и сообщение от Нитеи, что он проснулся.

Когда я вошел, она уже усадила его, подоткнув под спину подушки, и кормила из крошечной ложечки какой-то густой белесой кашицей, воняющей, словно гниющая рыба.

— Проклятье, ты пришел спасти меня? — слабым голосом спросил он.

— Нет, убедиться, что ты не слишком разжалобил Нитею нытьем.

— Я и так был без сил, лошадиного хвоста поднять не смог бы, а она принялась запихивать в меня эту дрянь, так что я едва не выблевал всю оставшуюся требуху. Я даже подумал, что это новая пытка Стража.

— Ты выглядишь лучше, — заметил я.

Так и было. Часть опухолей на лице спала, кожа выглядела здоровее там, где не была багровой, черной или зеленоватой, а глаза живо заблестели.

Паоло потер лоб и смерил меня взглядом с головы до ног.

— Ты выглядишь чище, чем в последний раз, когда я тебя видел, да и нарядился неплохо, но, думаю, лучше бы этой госпоже немного поработать над твоим побитым лицом, пока я малость передохну. Ты выглядишь так, словно на тебя гора рухнула. Как вы полагаете, Нитея?

— Король сказал, что прежде всего надо привести в порядок вас. Я исполняю его волю.

Паоло покосился на меня.

— Король… Выходит, я был прав.

Я пожал плечами.

Нитея вытащила из-под него подушки и перевернула его на бок. Я сел на табурет у постели и рассказал о том, что успел сделать.

— Так почему ты еще не добрался до Истока? — спросил он, морщась, пока целительница натирала рубцы на его спине лекарственной мазью.

— Я только что проснулся. И должен был сначала прийти сюда.

Он продолжал смотреть на меня.

— Ну хорошо, я не знаю. Это то, чего я хотел… зачем пришел сюда… из-за него нас поймали…

— Ты боишься. Вот в чем дело.

— Я не боюсь, Я просто жду, пока ты встанешь на ноги. Ты заметил что-то «неправильное» в той пещере, а я — нет. Так что, возможно, тебе стоит быть рядом со мной, когда я туда отправлюсь.

Он прижал лицо к подушке, заглушая стон. Вокруг всех его порезов и синяков расплывалась неприятная желтизна.

— Может, завтра, — предложил он. — Эта госпожа со своим древесным молоком снова добралась до меня.

— Может, завтра, — согласился я.

Нитея покачала головой, подняв четыре, а потом и пять пальцев, но ее глаза обнадеживающе улыбались над покрывалом. Значит, пройдет еще не один день, но в конце концов с ним все будет в порядке.

— Я вернусь позже, когда тебе станет полегче.

Кивнув Нитее, я вышел из комнаты и направился вниз по лестнице в поисках Роксаны.

Неужели Паоло был прав? Неужели из-за страха я чувствовал себя так, как будто битва бушевала в моей груди каждое мгновение, что мы оставались здесь? Моя связь с Предельем была очень глубока. Земля, люди, их беды… С каждым днем этот мир приоткрывался мне чуть больше. Я мог взглянуть на одиноков и узнать, какие имена они выберут. Я понимал, что надо сделать, чтобы освободить их от странного заключения в оплотах, и я уже пытался придумать, как поделиться с ними чудесами сада. Но я не хотел знать и чувствовать всего этого. Я не принадлежал к этому миру. Я должен был вернуться и разобраться в той путанице, которую оставил в Лейране, а потом найти себе такое укрытие, где никто и никогда не сможет меня отыскать.

Я не предвкушал беседы с принцессой Роксаной, но в отличие от Пределья она была полна неожиданностей. Она не стала ждать меня в своих покоях, а направилась сразу в приемную, заглядывая там в каждый уголок и каждую щель, отдергивая занавесы, ощупывая колонны, двери и каждую пядь стен. Две женщины-одинока, низкорослые, как Вроун, семенили за ней на коротеньких ножках, пока мужчина-слуга наблюдал за ней от широких дверей, ведущих в большой зал.

Принцесса успела принять желанную ванну. Ее тяжелые влажные волосы спадали до середины спины. По всей видимости, подходящей ей по размеру одежды нигде не нашлось, так что она облачилась в простую шерстяную рубаху, слишком для нее просторную и стянутую в талии золотым шнуром. Не слишком-то изящно, зато глубокий синий цвет оттенял ее светлые волосы так, что они казались золотыми.

Когда Роксана заметила, что я вошел в зал, она без промедления бросилась мне наперерез, загородив дорогу так, словно я вознамерился пройти мимо. Ее лицо, чисто умытое, походило на искусную скульптуру — гладкое и округлое ровно настолько, чтобы выглядеть мягким. Зато глазами, серыми, как сталь, можно было высекать искры.