Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

Друн пересек мост и пошел по тропинке. Через какое-то время деревья поредели и солнце стало весело греть плечи. В конце концов не так уж плохо быть свободным и ни от кого не зависеть! Особенно с кошельком, возвращающим деньги, потраченные против желания. Друн коснулся кошелька и флорин, отмеченный зубами тролля, вернулся на место. Насвистывая, Друн продолжал путь.

Вокруг тропинки опять сгрудились деревья; с одной стороны появился высокий холм, поднимавший из зарослей цветущего мирта и белых лощин-цветов.

Внезапно раздался ужасающий рев, и на тропинку за его спиной прыгнуло два огромных черных пса, рычавших и пускавших слюни. Их сдерживали цепи, но они рвались с цепей, дергали их, вставали на задние лапы и скрежетали зубами. Друн, перепугавшись до смерти, резко повернулся, выхватил Дассенах и приготовился защищаться. Из осторожности он отступил назад, но тут еще две собаки, не менее дикие, чем первые, бросились ему на спину, и только отчаянный прыжок вперед спас его от смерти.

Он находился между двумя парами разъяренных тварей, и каждая из них рвалась с цепи, чтобы добраться до его горла.

Друн вспомнил о талисмане.

— Как здорово, что я их не боюсь! — дрожащим голосом сказал он самому себе. — Теперь я должен доказать свою храбрость и убить этих мерзких тварей!

Он взмахнул мечом.

— Собаки, берегитесь! Я готов закончить ваши злые жизни!

Сверху послышался повелительный крик. Псы замолчали и застыли в свирепых позах. Друн поглядел наверх и на каменной полке, футах в десяти над его головой, увидел маленький деревянный домик, на пороге которого стоял тролль, соединивший в себе все омерзительные черты первых двух. Он носил одежду табачного цвета, черные сапоги с железными пряжками и странную коническую шляпу, наклоненную на одну сторону.

— Только коснись моих собачек! — яростно крикнул тролль. — Одна царапина, и я свяжу тебя и отдам Арбогасту!

— Прикажи им освободить дорогу! — крикнул Друн. — И я уйду с миром.

— Не все так просто! Своим свистом и щебетанием ты потревожил их; надо быть потише! Плати за нанесенный ущерб: золотая крона, не меньше!

— Это слишком много, — сказал Друн, — но время дорого, и я вынужден заплатить. — Он вынул из кошелька золотую крону и бросил ее троллю, который взвесил монету на ладони.

— Ну, похоже, я должен тебя простить. Собачки, прочь!

Псы молча канули в кустах, а Друн изо всех сил понесся по тропе. Он бежал, пока не выбился из сил; только тогда он остановился, коснулся кошелька и пошел дальше.

Спустя милю тропинка соединилась с дорогой, мощеной коричневым кирпичом.

Очень странно найти такую прекрасную дорогу так глубоко в лесу , подумал Друн. Одно направление было ничем не лучше другого, и Друн повернул налево.

Около часа он шел по дороге, а лучи заходящего солнца уже с трудом пробивались сквозь листву. Внезапно он что-то услышал и остановился. Бум, бум, бум. Друн мгновенно спрыгнул с дороги и спрятался за деревом. По дороге шел огр, раскачиваясь из стороны в сторону на тяжелых кривых ногах. Футов пятьдесят в высоту, объемистое пузо выдается вперед, руки, ноги и тело в буграх мускулов. Большая мягкая шляпа затеняла невероятно уродливое лицо. На спине он нес плетеную корзинку с двумя детьми.

Наконец тролль прошел, его бум-бум-бум затихло вдали.

Друн вернулся на дорогу; его осаждала дюжина разных чувств, самое сильное из которых скрутило в узел живот и заставило челюсть отвиснуть. Страх? Конечно нет! Талисман защищает его от этого недостойного мужчины чувства. Что тогда?

Очевидно гнев: этот огр, Арбогаст, собрался мучить человеческих детей.

Друн отправился вслед за огром. Идти было недалеко. Дорога поднялась на невысокий холм, потом спустилась на луг, в центре которого стоял замок Арбогаста, большое мрачное здание из серого камня с крышей из зеленых медных листов.

Землю перед замком была засажена капустой, турнепсом и луком, по бокам росли кусты смородины. Дюжина детей, в возрасте от шести до двенадцати лет, работали в саду под присмотром черноволосого толстого мальчика лет четырнадцати. У него было странное лицо: тяжелый квадратный верх сужался в лисью мордочку с маленьким острым подбородком. В руке он держал грубый бич, сделанный из ивовых прутьев, связанных на конце веревкой. Время от времени он щелкал бичом, заставляя детей работать более усердно. Он ходил вокруг сада, раздавая приказы и угрозы:

— Арвил, не бойся запачкать руки! Сегодня необходимо выдернуть все сорняки. Бертруда, что с тобой? Почему сорняки ускользают от тебя? Быстрее! Работа должна быть сделана! Поуд, не ложись всем телом на капусту. Обрабатывая землю не убивай растение!

Тут он сделал вид, что заметил Арбогаста и приветствовал его:

— Добрый день, ваша честь; все идет как положено, как и всегда, когда за работу отвечает Нерульф.

Арбогаст перевернул корзину и вывалил на землю двух девочек лет двенадцати, одну белокурую, вторую — черноволосую.

Арбогаст надел железное кольцо на горло каждой девочки, и проревел.

— Если только попробуете убежать, сразу узнаете то, что уже знают другие!

— Совершенно верно, сэр, совершенно верно! — крикнул из сада Нерульф. — Никто не осмеливается покинуть вас. А если кто-то решится, доверьте мне поймать их!

Арбогаст не обратил на него внимания.

— За работу! — проревел он девочкам. — Я люблю свежую капусту; вы будете ухаживать за ней! — Тяжело переваливаясь, он прошел через луг к замку. Огромная дверь открылась; он вошел и оставил дверь открытой.

Солнце опустилось совсем низко; дети стали работать медленнее, не помогали ни угрозы, ни щелканье кнута. Наконец они совсем остановились и сгрудились в кучу, бросая боязливые взгляды на дом. Нерульф поднял свой бич повыше.

— Колонна, аккуратная и упорядоченная. Марш!

Дети образовали неровную двойную линию и вошли в дом. Дверь за ними закрылась со зловещим лязгом, разнесшимся по всему лугу.

Сгустились сумерки. Из окна на боковой стене дома полился желтый свет ламп.

Друн осторожно подошел к замку; коснувшись талисмана, он по грубой каменной стене поднялся к одному из окон, используя трещины и щели как ступеньки, и выбрался на широкий каменный подоконник. Створки были приоткрыты; осторожно припав к щели, Друн оглядел главный зал, освещенный шестью висевшими на стенах лампами и пламенем большого очага.

Арбогаст сидел у стола и пил вино из оловянной кружки. На дальнем конце комнаты, у стены, сидели дети, с ужасом глядя на Арбогаста, как зачарованные. Над очагом жарилось тело ребенка, нафаршированное луком и посаженное на вертел, который поворачивал Нерульф, время от времени поливая мясо маслом. Рядом, в большом черном котле, варились турнепс и капуста.