Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

— Почему у меня нет крыльев, как у Дигби, и я не могу летать? Я бы хотел научиться этому, пожалуйста.

Твиск, которая, сидя на траве, плела косу из первоцвета, пожала плечами.

— Летают только дети фейри. А ты не совсем фейри, хотя ты — мой обожаемый Типпит; вот я вплету этот первоцвет в твои волосы и ты будешь намного красивее Дигби с его узким лисичьим лицом.

— Тем не менее, — настойчиво спросил Друн, — если я не фейри, то кто?

— Ну, ты нечто намного большее, это точно: возможно принц, и твое настоящее имя Друн. — Она узнала это довольно странным образом. Беспокоясь о судьбе своей рыжеволосой дочери, Твиск наведалась в дом Грайса и Уэйнс, и видела, как приехали рыцари короля Касмира. После чего она незаметно забралась на тростниковую крышу и слышала, как Уэйнс жалуется о пропавшем ребенке, Друне.

Нельзя сказать, что Друн обрадовался.

— Я бы предпочел быть фейри.

— Увидим, — сказала Твиск, прыгая на ноги. — А сейчас ты принц Типпет, повелитель всех первоцветов.

Какое-то время все шло как и прежде, и Друн засунул нежелательное знание как можно подальше. В конце концов король Тробиус владеет могущественной магией; если его вежливо попросить, король сделает из него фейри.

Только один из обитателей холма относился к нему со злобой: Фалаэль, с девичьим лицом и телом юноши, чей ум кипел остроумными проказами. Однажды он выдрессировал две армии мышей и одел их в замечательные мундиры. Первая носила красное с золотым, вторая — синее с белым и серебряные шлемы. Они храбро пошли навстречу друг другу с разных сторон луга и сразились в великой битве, в то время как фейри из холма Трипси аплодировали доблестным подвигам и лили слезы над павшими героями.

Кроме того Фалаэль был талантливым музыкантом. Он собрал оркестр из ежей, ласок, ворон и ящериц, и научил их играть на музыкальных инструментах. Они мелодично настолько искусно и мелодично, что сам король Тробиус разрешил им сыграть Великую павану весеннего равнодействия, после чего Фалаэлю надоел его оркестр. Вороны улетели; две ласки-фаготистки напали на ежа, который слишком рьяно бил в барабан, и оркестр распался.

Со скуки Фалаэль превратил нос Друна в длинного зеленого угря, который, изгибаясь, пронзал Друна насмешливым взглядом. Друн побежал за помощью к Твиск, а та негодующе пожаловалась королю, который привел нос в порядок и наказал Фалаэля: тому пришлось молчать ровно неделю и день; жуткое наказание для разговорчивого фейри.

Но и после того, как наказание закончилось, Фалаэль молчал еще три дня, от полной испорченности. На четвертый он подошел к Друну.

— Из-за твоей злобы я навлек на себя унижение: я, Фалаэль, со многими достоинствами! Неужели тебя удивляет мое недовольство?

— Вспомни, я не привязывал угря к твоему носу, — с достоинством ответил Друн.

— Я сделал это для смеха, и почему ты должен хотеть изуродовать мое прекрасное лицо? Напротив, твое лицо похоже на пригоршню теста с двумя сливами-глазами. Грубое лицо, поле сражения глупых мыслей. Но чего еще можно ожидать от смертного? — И Фалаэль торжествующе прыгнул в воздух, сделал тройное сальто и, приняв величественную позу, заскользил по лугу.

Друн побежал к Твиск.

— Я действительно смертный? И никогда не буду фейри?

Твиск какое-то время внимательно глядела на него.

— Да, ты смертный. И никогда не будешь фейри.

С этого мгновения жизнь постепенно стала меняться. Былая невинность сменилась напряжением; фейри глядели на него искоса; каждый день он чувствовал себя все более и более одиноким.

На луг Мадлинг пришло лето. Однажды утром Твиск подошла к Друну и заговорила голосом, похожим на звон серебряных колокольчиков.

— Пришло время; ты должен выйти из холма и проложить себе дорогу в мире людей.

Друн стоял, с разбитым сердцем, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— Тебя зовут Друн, — сказала Твиск. — Ты сын принца и принцессы. Твоей матери больше нет среди живых, о твоем отце я не знаю ничего, и искать его бесполезно.

— Куда же я пойду?

— Иди за ветром! Туда, куда поведет тебя судьба!

Друб повернулся и, со слезами, застилавшими глаза, пошел к выходу из холма.

— Подожди! — крикнула ему Твиск. — Все собрались, чтобы попрощаться с тобой. И ты не уйдешь без наших подарков.

И, действительно, фейри из холма Трипси, необычно подавленные, пожелали ему доброй дороги.

— Типпит, или Друн, — сказал король Тробиус, — ты знаешь, что время пришло. Сейчас тебе грустно расставаться с нами, потому что мы по-настоящему любим тебя, но вскоре ты забудешь нас, и мы станем для тебя как искры в темноте. Когда ты состаришься, то будешь считать нас странными детскими снами.

Фейри столпились вокруг Друна, плача и смеясь, одновременно. Они одели его в прекрасные одежду: темно-зеленый камзол с серебряными пуговицами, синие бриджи из плотного льняного твила, зеленые чулки, черные сапоги и черная шапочка со скругленными полями, остроконечным козырьком и розовым пером.

Кузнец Флинк подарил Друну меч.

— Его зовут Дассенах. Он будет расти вместе с тобой, и всегда будет подходить тебе. Его кромка никогда не затупится и, как только ты позовешь его по имени, он окажется в твоей руке!

Боаб повесил ему на шею медальон.

— Это талисман против страха. Всегда носи этот черный камень, и тебя никогда не покинет мужество.

Нисмус принесла ему свирель.

— Это музыка. Когда ты заиграешь, все пятки взлетят в воздух и ты никогда не останешься без веселых друзей.

Король Тробиус и королева Боссум поцеловали Друна в лоб.

Королева дала ему маленький кошелек с золотой кроной, серебряным флорином и медным пенни.

— Это магический кошелек, — сказала она ему. — Он никогда не опустеет. Более того, если ты даже отдашь монету и захочешь ее назад, коснись кошелька, и монета вернется к тебе.

— А теперь храбро вперед, — сказал король. — Иди и не оглядывайся назад, иначе у тебя будет семь лет несчастья; именно так должен идти тот, кто навсегда уходит из холма фейри.

Друн повернулся и пошел через луг Мадлинг, уставившись только на тропинку, по которой должен идти. Фалаэль, сидевший где-то в стороне, не участвовал в прощании. Зато сейчас он послал пузырь звука, который не слышал никто, кроме Друна. Пузырь пронесся через луг и взорвался у уха Друна, заставив того вздрогнуть.

— Друн! Друн! Погоди!

Друн оставился и оглянулся, обнаружив только пустой луг, наполненный презрительным смехом Фалаэля. Где же замок, беседки, гордые развевающиеся знамена?

Он увидел только низкий холмик в центре луга, и чахлый дуб, растущий на его вершине.