Журнал «Если» - «Если», 2001 № 10

— Зачем ты меня рожала, если я тебе не нужна?

— Как же я буду помогать рожать другим женщинам, коли у меня самой никогда не было ребенка? — ответила мать вопросом на вопрос.

— Значит, ты завела меня, просто чтобы лучше подготовиться? — проворчала Роза.

— Все в жизни — подготовка к чему-нибудь, — добродушно отозвалась Клубок, которая, надо отдать ей должное, никогда не сердилась и не ругалась. Она, правда, редко задумывалась о том, что ей следует позаботиться о дочери или что-то для нее сделать, но зато она ни разу не тронула ее даже пальцем. Она никогда не ругала Розу и давала все, что бы та ни попросила — будь то обед или любимая жаба, аметистовое ожерелье или урок колдовства. Если бы Роза попросила, Клубок, несомненно, купила бы ей новое платье, но дело в том, что Роза ее не просила. Девочка с детства привыкла сама о себе заботиться, и это стало одной из причин привязанности к ней Алмаза. Именно с ней он узнал, что такое настоящая свобода. Когда же Розы не было рядом, он ощущал себя свободным, только если слушал музыку, или сам играл на каком-нибудь инструменте, или пел.

— Да, у меня есть талант! — с нажимом сказал он, потирая виски, потом с силой дернул себя за волосы.

— Перестань, — строго сказала Роза. — Оставь свою голову в покое!

— Тари думает, что есть!..

— Конечно, есть! Не пойму только, какое может иметь значение, что там думает какой-то Тари! Ведь ты уже сейчас играешь на арфе в десять раз лучше, чем он.

Это умение вовремя похвалить, поддержать было второй причиной, по которой Роза так ему нравилась.

— Хотел бы я знать, бывают ли маги-музыканты? — спросил он, поднимая на нее взгляд.

Роза ненадолго задумалась.

— Честно говоря, не знаю.

— Я тоже. Морред и Эльфарран пели друг для друга, а ведь Морред был великим волшебником. Кажется, на Острове Рок есть Мастер Регент, который обучает будущих магов героическим песням о великих деяниях Древних и балладам о мудрости предков, но я еще никогда не слышал, чтобы кто-то из Великих Магов был музыкантом.

— Не понимаю, почему маг не может сочинять музыку или играть на музыкальных инструментах, — пожала плечами Роза. Для нее вообще не существовало ничего невозможного; Алмаз любил ее и за это тоже.

— Мне всегда казалось, что они чем-то похожи, — сказал он. — Я имею в виду — музыка и магия. Ведь и заклинания, и мелодии должны звучать абсолютно правильно, разве не так?

— Подготовка. Тренировка. Практика, — мрачно проговорила Роза. — Все дело упирается в это. — И она пустила в его сторону мелкий камешек, который еще в полете превратился в ярко-голубого мотылька. В ответ Алмаз послал ему навстречу свою бабочку, и оба легкокрылых цветастых создания некоторое время вились и танцевали в воздухе, прежде чем снова превратиться в невзрачные камни и упасть на землю. То был один из трюков, который Алмаз и Роза выучили, чтобы приветствовать друг друга. Золотой очень бы удивился, узнай, что в основе его лежит фокус с прыгающим камешком.

— Ты должен ехать, Ал, — сказала Роза. — Хотя бы для того, чтобы выяснить все наверняка.

— Я понимаю.

— А вдруг ты станешь настоящим магом? О-о!.. Подумать только, скольким интересным вещам ты сможешь меня научить! Например, заклятиям перевоплощения! Мы могли бы превратиться во что угодно. Например, в лошадей, в медведей!..

— Или в кротов, — буркнул Алмаз мрачно. — Нет, правда, сейчас мне больше всего хочется зарыться как можно глубже в землю, чтобы никто меня не нашел. Мне всегда казалось, что отец мечтает только об одном — чтобы после имяположения я выучился управлять его лесопилками. Но за весь год он не сказал об этом ни слова. Должно быть, отец уже давно подумывал отдать меня в ученики к волшебнику. А вдруг выяснится, что в магии я разбираюсь не лучше, чем в приходно-расходных книгах? Почему, в конце концов, я не могу заниматься тем, что действительно умею делать хорошо!

— Почему бы тебе тогда не заняться и тем, и другим одновременно? Я имею в виду магию и музыку, потому что счетовода ты всегда можешь нанять…

Когда Роза смеялась, ее худое маловыразительное лицо оживало и начинало светиться внутренним светом, маленький рот становился больше и ярче, а глаза, напротив, превращались в узкие щелочки.

— О, Роза! — воскликнул Алмаз. — Я люблю тебя!

— Я знаю. Попробовал бы ты только меня не любить — я бы тебя знаешь, как заколдовала!..

Теперь оба уже не сидели на земле, а стояли на коленях лицом друг к другу. Их руки были опущены, и только кисти слегка соприкасались. Одновременно они покрывали поцелуями щеки, губы и глаза друг друга. Кожа Алмаза казалась Розе упругой и гладкой, как кожица сливы, и лишь верхняя губа и подбородок, которые он только недавно начал брить, были чуть-чуть колючими. Алмазу же лицо Розы представлялось мягким, словно шелк, и лишь на щеке, которую она машинально отерла грязной рукой, он ощущал легкую шероховатость приставших песчинок. Потом, не прерывая поцелуев, они придвинулись друг к другу еще теснее, но руки по-прежнему оставались опущены.

— Моя Темная Роза! — шепнул он ей на ухо имя, которым называл ее про себя.

Роза ничего не ответила, но ее горячее дыхание обожгло Алмазу ухо, и он негромко застонал. Его руки сильнее стиснули пальцы девушки, но он тут же отстранился. Роза тоже подалась назад.

Немного погодя оба снова сели на землю друг напротив друга.

— О, Алмаз!.. — вполголоса проговорила Роза. — Если ты уедешь, это будет… ужасно.

— Я никуда не уеду, — ответил он. — Никуда. Никогда…

Но он все-таки уехал — уехал с мастером Болиголовом в Южный Порт Хавнора на одной из отцовских подвод, которой правил наемный возчик. Люди, как правило, стараются прислушиваться к тому, что говорят волшебники, а быть приглашенным к магу учеником или подмастерьем считается большой честью. Мальчики и юноши сами приходили к Болиголову, получившему свой магический посох на Роке, умоляя испытать их и — в случае, если он сочтет возможным, — взять к себе в обучение. Маг успел к этому привыкнуть, и Алмаз, за внешней приветливостью и безупречными манерами которого скрывались полное отсутствие воодушевления и глубокая неуверенность в своих волшебных силах, возбуждал его любопытство. Необычно было и то, что о предполагаемом магическом даре юноши волшебник узнал не от самого Алмаза, а от его отца. Впрочем, рассудил Болиголов, все дело, возможно, было только в том, что парень происходил из состоятельной семьи, а богатые, как известно, в магии не очень нуждаются. Как бы там ни было, плата за обучение и содержание ученика, внесенная вперед золотом и пластинками из слоновой кости, была более чем щедрой, и Болиголов согласился заниматься с Алмазом, если, конечно, у того действительно есть настоящий дар. Если же, как он подозревал, у парня просто вовремя не исчезли обычные детские способности к волшебству, Болиголов готов был немедленно отослать его обратно вместе с остатками полученных от Золотого денег.