Я один вижу подсказки 9 - Никита Красавин

и в точности так, как он любил.

Если судить только по этому кабинету, не скажешь, что в жизни семьи когда-либо были тяжёлые времена. Впрочем, это классика для аристократов: корабль тонет, но со вкусом.

В углу кабинета находились два глубоких кресла, обтянутых кожей. Между ними журнальный столик и шахматы. Те самые, что были вынесены с первого испытания. Тогда я играл с Реми Леви на желание.

Я плюхнулся в одно кресло, отец в другое. Он не стал говорить, его руки потянулись к закрытой доске. Он начал открывать её, расставлять фигуры.

Всё это под пристальным вниманием с моей стороны. Я не любил шахматы, однако отцу было всё равно. Он молча сделал первый ход.

– Отец, ты же знаешь, что я не люблю играть.

– Ты не «не любишь», а просто не умеешь.

– Это разве не одно и то же?

– Нет. Если бы ты умел, ты бы их любил.

Странная логика, конечно же… но допустим. Его манера постоянно чему-то меня учить никуда не делась.

Что тут скажешь? Задача любого отца, учить своего сына. Я мог лишь покорно согласиться и сделать ход.

Тук. Тук.

Когда игра немного разыгралась, отец вдруг спросил:

– Так где же ты на самом деле пропадал?

– Я же уже говорил… – мне было сложно одновременно играть и говорить, поэтому я не смотрел на него, а сосредоточился на партии.

– Да, говорил. Но ведь не сказал всей правды.

Я на секунду замолчал, потом кивнул:

– Есть такое. Можно сказать, я узнал некую «тайну». Если её можно так назвать.

– Какую?

– О сути испытаний Энрю.

И тогда я рассказал ему всё: о цели испытаний, об аватарах, об обряде ассимиляции. О тех, кто на самом деле всем этим управляет – администраторах. Ну и о том, кем можно стать в конце – офицером.

Отец слушал молча. Я говорил ровно, без попыток смягчить. То, что не смог бы рассказать остальным. Родные до сих пор не знают… И уж точно не знают о навыке «Всеведущего», в отличие от отца.

Ему, надо отдать должное, хватило духа. Любой другой сошёл бы с ума.

Это как всю жизнь верить, что земля плоская, потому что по ней удобно ходить… и вдруг узнать, что она круглая, и все твои представления были лишь иллюзией.

Точно такая же информация и о Сети Энрю. Она переворачивает весь твой мир вверх дном. Но отец не дрогнул. Он лишь спокойно сделал последний ход и сказал:

– Шах и мат.

Так как его мысли были непонятны, я спросил:

– Что ты думаешь?

– Думаю, нужно снова проходить испытания!

Эти слова вызвали улыбку. Такая информация, похоже, мотивировала его подниматься выше. Кроме того, я даже не стал отговаривать его, говорить: «Нет, нельзя, это опасно» и тому подобные вещи…

А зачем?

Кто я такой, чтобы останавливать людей от их мечты?

Безусловно, это опасно. Но он уже на полпути к цели. Позади пять испытаний, осталось четыре. Тем более дома есть такие предметы, от которых голова идёт кругом. К примеру, такие, как Сердце Реинкарнации.

– Его больше нет, – перебил отец.

– Что, прости?

– Ярослава сказала, что «потеряла» его.

Сердце Реинкарнации позволяло возродить избранного. По сути, дополнительная жизнь внутри испытания.

– Когда?

– На третьем испытании.

– Ух…

Понятное дело, что она не теряла его. Просто умерла, а затем возродилась. Это и называлось со слов сестры «потеряла». В итоге это не важно. Главное, она жива. Но про себя я сделал заметку:

«Ей лучше не ходить на испытания…»

Я поделился с отцом не только этой мыслью, но и другой:

– Не думаю, что, пройдя все девять испытаний, можно стать богом.

– В смысле?

Я пояснил:

– Если что-то возможно, это ещё не значит, что так и будет. Уверен, процент тех, кто действительно чего-то добился, бесконечно мал. Тем более сама формулировка звучит так:

«Чего ты желаешь? Богатства? Силы? Власти? Или чего-то большего? Всё, чего ты жаждешь, находится здесь!»

Такие и похожие слова можно было встретить на любом билете избранного. Формулировки отличались, но суть была одинаковой.

Одна вещь, читать это на билете, и совсем другая, точно знать, что это действительно возможно.

Отец согласился со мной:

– Верно… с самого начала было понятно, что «Башня Бога» – особенное место.

Когда я закончил говорить, настала очередь отца. Вот только он молчал. Непонятно было почему, пока он честно не признался:

– Даже неловко рассказывать тебе о наших проблемах.

– Ну что ты, отец. Говори, не стесняйся.

Он начал издалека, с самого начала. С того, как они собирались в Санкт-Петербурге, в столице. Как ждали моего возвращения, как прощались с родовым поместьем.

Отцу понадобилось полгода, чтобы добраться до Севера. И всё это время его поддерживало поместье.

– Удобно, – заметил он, – что мы всегда выбирали самые живописные места и оставались там.

Когда они прибыли на Север, первым делом направились к роду Морозовых. Насколько я понял, их встретил отец Даи Морозовой. Но, узнав, что перед ним стоят Некрасовы, он с явной неприязнью выгнал отца и велел больше не появляться. Чем была вызвана такая враждебность непонятно.

Благо у отца было пространственное поместье. Он просто ушёл на свои земли. И тут всё началось: дикие звери, племена, постоянная угроза. Жить спокойно не удалось.

Я всё же не удержался и спросил:

– Но ведь прошло уже четыре года?

– Да? – переспросил он, будто не до конца понял, к чему я веду.

– Почему бы нам тогда не вернуться? Ведь секретный указ позволял это сделать через три года.

Раз здесь всё настолько плохо, может, стоит вернуться в Санкт-Петербург? Миссия ведь завершена. Экспедиция на Север окончена… разве нет?

– Не вариант.

– Почему? – удивился я.

– Как и сказал Император: столица сейчас в полном хаосе. Вся Российская Империя на грани. Война, внутренние конфликты, восстания – всё только набирает обороты.

– Ты хочешь сказать…

– Здесь, на Севере, куда безопаснее.

Не думал, что услышу такие слова от отца. Он твёрдо стоял на своём: на Севере, несмотря на трудности, всё же спокойнее.

Странно было это слышать, особенно зная, как они всё это время метались, словно мыши, с одного края леса в другой, лишь бы найти хоть