Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

Рональд оглянулся. Люди сидели рядом, по двое. Почти все — обнявшись. В основном, молодые парни и девушки. Хотя была одна очень милая престарелая пара и пара ребятишек… и… пара молодых мужчин…

— Знаешь… — Марта посмотрела Рональду в глаза. — Как-то мама сказала мне: "Однажды в твоей жизни появится человек, которого ты будешь любить гораздо больше, чем нас с папой…" Я ей не верила тогда… — и замолчала, закрыв глаза…

Здесь теперь все молчали. Рональд тоже. Так прошло несколько часов тишины.

У всех было тяжело на душе. Все думали о тех, кто остался там. О тех, кого они предали ради своего единственного любимого человека…

И о том, каким был бы этот день, если бы никто не устраивал сегодня Страшного Суда…

Уже к вечеру Рональд осторожно пошевелил плечом, на котором дремала Марта и спросил:

— А куда нас везут?

— К озеру. Там на воде нас ждут самолеты, — бормотала Марта в полусне. — Сегодня много самолетов поднимется в небо. Со всего мира они, как птички, слетятся к космодрому, где нас будут ждать ракеты…

— Куда они полетят?

— На Марс… Мне говорили, там живут эльфы…

Марта уснула, и Рон больше не стал ее будить. Он сидел и со светлой грустью в душе думал о будущем. О себе, о ней. А еще, конечно, о Марсе и эльфах…

Высокие… стройные… прекрасные…

Кажется, он тоже уснул, убаюканный мягким автобусом…

Страшное прошлое отпустило его и не мучило больше. Он видел сны…

(24 июля 2003 г)

303.

А мне, похоже, суждено писать рассказы темной ночью… и не уснешь ведь, пока не запишешь…

Первый раз замечаю, чтоб Замирье вот так ломилось в наш мир, не желая даже подождать до утра!..

304.

Позвонила Джулай, долго и радостно рассказывала об успехах выставки. У художников свои заморочки; я много чего не понял, но остался доволен:-)

Потом мы отправились гулять. Как в старые добрые времена. Пошли на мост, смотрели, как он плывет по воде. А он плывет, если поглядеть в низ, на воду. Плывет, и становится жутко…

Мы говорили о мостах. Плывущие мосты. "Повод для новой легенды!" — сказала Джулай. Я подумал, что да, наверное…

Меня тут еще недавно озадачили продолжением "Сказания о Бальгаре"… да не стихоплет я же… и ритм хромает на обе ноги, и рифмы спотыкаются… стихи должны быть — как руны: ничего лишнего… а у меня какая-то бесконечная вязь…

А тут мосты… плавучие…

Хотя, и это вряд ли. Никогда легенд на заказ не писал. Они же приходят сами. Незванно-непрошенно.

…Долго сидели на скамеечке в парке. Благодать!

Люблю лето.

А еще я подумал, что я счастливый, и что у меня все есть. А ведь это так. Я не один — вот что важнее всего. Я нужен. Не просто нужен — я любим…

И есть, по крайней мере, трое, из-за которых мир стоит того, чтобы в нем жить. Это Юля, Сольвейг и Сашка…

Вообще, что запрещает нам уйти? Ведь есть какие-то невидимые ниточки, которые нас держат. Наверное, люди, которых любишь. Так просто уйти, когда у тебя никого нет… А так — сразу представляешь, что сделаешь им больно и остаешься, как бы там ни было. Это поначалу. А потом просто влюбляешься в жизнь. Она вдруг становится тебе нужна. Потому что ты кому-то нужен.

Это важно.

305.

Я читал ВК, и фраза "зимнее солнце" вспыхнула так ярко, что мне открылось Замирье… Я увидел бескрайнюю равнину, залитую зимним светом. Там по снегу среди руин шли двое. Я видел их сначала как будто свысока, словно я орел, а потом посмотрел на мир глазами одного из них…

Это все заняло не более секунды, но эта секунда вместила целый рассказ. Писал я его, конечно, несравненно дольше, чем видел…

306.

*Хроники Великой Битвы

((глава третья))

—Эльфийские сны

Тусклое зимнее солнце не беспокоило зорких орочьих глаз, и Нугут мог спокойно смотреть по сторонам, не щурясь и не закрываясь ладонью.

Засыпанная снегом долина, усеянная раскрошенными булыжниками величиной с дом, была не очень-то радостным зрелищем, конечно…

Меховые сапоги тонули в снегу, выдавая тяжелый шаг. Нугуту было девять лет, а он уже догнал по росту и силе своего названного отца… А тот был всего лишь человеком.

Люди — странные существа. Они — золотая середина. В них нет божественной красоты, мудрости и долголетия эльфов; а в силе их запросто превзойдут орки и гномы…

Но в целом они крепкий и симпатичный народ, подаривший миру немало великих магов, ученых и воинов…

…Нугут и Алленрос говорили о волках…

— …твой народ водил дружбу с волками, — рассказывал Аллен. — Ты должен помнить об этом. Да, ты не рос среди орков, не слушал их песен, не ходил с ними ни в походы, ни на охоту; ты жил человечьей жизнью, поэтому ты больше человек. Но все равно: волки будут слушать тебя. Потому что есть что-то общее в вашей крови. Я не могу объяснить тебе этого, ведь я не орк… тут между нами пропасть…

"Пропасть," — мысленно повторил Нугут, почувствовав всю горечь этого слова, и посмотрел на отца. Он был молод еще тогда, только седина чуть тронула виски, но в глазах уже чернел такой глубокий омут, что впору утонуть…

Алленрос улыбнулся и обнял названного сына…

…Нугут уже проснулся, но это ощущение тепла, греющего душу, ощущение, что тебя любят и ты нужен, осталось…

Прошлое так часто возвращалось к нему во снах!.. А отец еще шутил, что только старые эльфы видят сны о прошлом, значит Нугут видит эльфийские сны…

…Было темно. Костер давно погас, но угли еще мерцали во тьме… Слышно было, как что-то бормочет во сне Бьёрн…

Ночь веяла необычной для теплого Норенайна зябкой прохладой. Горы близко…

Нугут услышал легкие шажки. Подошла заспанная Нарина, волоча по траве одеяло.

— Нугут, — сказала она жалобно. — Сон. Страшный.

— Идем ко мне, — сказал Нугут.

Нарина легла рядом и свернулась калачиком в гнездышке из одеяла.

— Спой, — вдруг попросила она. — Про Марину. Дальше.

"Сказание о Бальгаре"… Алленрос его тоже очень любил…

Нугут обнял девочку и запел тихонько, но в самый раз для чутких эльфийских и орочьих ушей:

Я записал свои сны и сказания,

Будто легенды или предания,

Ей их отдал, заглянув по пути,

Так было легче простить и уйти.

Падали звезды в ладони горячие…