Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

Девочка обернулась. Ей, видимо, понравилось имя.

— Нарина… — довольно улыбнулся Нугут и, похлопав себя по груди, представился: — Нугут, — потом, показав пальцем на Бьёрна, сказал "Бьёрн", что вызвало бурю эмоций…

Нарине вообще, похоже, жутко понравился Бьёрн. На привале она все время крутилась возле него и пыталась затеять веселую потасовку… особенно когда обнаружила, что великий воин щекотки боится…

— Нугут! — взмолился Бьёрн…

— Нарина, ужинать идем, — позвал Нугут и показал ей лепешку и горстку сушеных фруктов…

— …Ох, ты у нее мамочка, а я, похоже, товарищ для игр, — устало пошутил Бьёрн, поглядывая на спящую девочку, которая клубочком свернулась под одеялом…

Потом совсем уже другим тоном:

— Она нас не загрызет ночью, а?

— Нет. Подожди до полнолуния, — на полном серьезе ответил Нугут.

— Может, и не бросал ее никто… Может, сама всех загрызла?

— Вряд ли… Она еще волчонок. Хотя, если попробовала человечьей крови, отучить будет трудно…

У Бьёрна мурашки побежали по спине.

— Нугут…

— Не волнуйся, ладно? Оставь это мне. Как-то мы с отцом останавливались в одной деревушке на год. Так я учился у местного знахаря. Он как раз пытался лечить одну девочку-оборотня…

— И получалось? — усомнился Бьёрн.

— Это не лечится, — ответил Нугут. — Но кое-что можно сделать…

В ожидание полнолуния весь день провели на одном месте, никуда не поехали.

Здесь было хорошо, конечно. Ласковый молодой лес под боком, болтливый ручей… над головой — ясное синее небо… Благодать! Просто лежи, загорай и ничего не делай… Чем и занялся Бьёрн.

А Нугут с утра намесил мыла: жир с золой и травами; отмытую Нарину Бьёрн еле узнал. Нугут еще и волосы ей подстриг короче некуда — расчесать-то их было уже нереально…

И теперь сияющее эльфийское дитя бегало по поляне в белой рубахе (из запасов Бьёрна), как в платье.

Эльфийские ребятишки — удивительно красивые создания. Они словно светятся изнутри… Хотя можешь всю жизнь прожить среди эльфов и их не увидеть. Эльфы живут долго. Потому много детей им и ни к чему, вроде как…

Остается только ломать голову над загадкой, как здесь оказалась такая редкость. Вдвойне редкость — потому что оборотень…

Бьёрн продолжил бездельничать под ласковым солнышком, краем глаза приглядывая за Нариной, а Нугут надолго ушел в лес и вернулся к полудню с охапкой цветущих трав…

— С возвращением ботаник! — приветствовал его Бьёрн…

Да, замечательное место Норенайн… и этот его уголок — особенно… Но к ночи становилось все тревожней. Нервничал даже Нугут, хотя виду старался не показывать.

Но слишком уж сосредоточенно варил он тишь-траву в котелке…

Подошел Бьёрн с девочкой на руках.

— У нее жар… — сказал он.

— Началось, — констатировал Нугут, снимая котелок с огня. — А темнеет здесь быстро — можем и не успеть…

Нугут поставил котелок на траву и стал осторожно поить Нарину чаем из ложки…

— Чай из тишь-травы успокаивает, — шептал Нугут. — Сейчас надо ее успокоить и отвлечь от зова Луны, тогда никакого превращения не произойдет… Спой чего-нибудь Бьёрн. Тихое что-нибудь, спокойное…

Милую девушку в мантии длинной,Как волну морскую, я зову Мариной.Гостем пришел я, незваным, непрошенным;Но все это было, все это прожито.Годы проносятся. Годы эльфийские.Длинные, длинные так, что немыслимо,Что этот воин стоял пред тобой,Склонившись в поклоне пред девой-волной.Милую девушку в мантии длиннойЗвал и зову я, как раньше, Мариной.Только в дали одинокого дняЯ и не верю, что рядом был я.

— Сказание о Бальгаре… — мечтательно улыбнулся Нугут. — Продолжай…

Так они и просидели всю ночь и оба свалились спать с первым лучом рассвета. Впрочем, Нарина, немножко бледная, но хорошо выспавшаяся, долго спать им не позволила: ей хотелось есть и играть, причем немедленно!..

Восьмой день с самого утра грохотал громовым молотом по небу и поливал дождем добрую часть Норенайна.

Ехать в такую мокрую погоду никому не улыбалось, а спешить было некуда, поэтому Нугут, Бьёрн и Нарина единодушно решили просто переждать дождь под кронами Норенайнский полосатых дубов…

Делать все равно было нечего, поэтому двое вояк решили пофехтовать на свежем воздухе.

Они с радостью сняли промокшие рубахи, показав свету и ветру неисчислимое количество шрамов. А Нугут теперь казался еще больше, чем раньше. Что и говорить, чистокровный орк ведь. Бьёрн рядом с ним выглядел мальчишкой…

Под любопытным взглядом Нарины воины поклонились друг другу и начали "бой".

Но это было скорее похоже на игру, осторожную и веселую, или странный танец…

Нугут и Бьёрн смеялись и закручивали иногда не совсем боевые финты — вроде бросков с отбором меча или намеченных ударов рукоятью по носу…

На Нарину все это произвело неизгладимое впечатление. Она долго махала найденной на поляне палкой, а потом подошла к Нугуту и жалобно, но совершенно правильно произнесла: "Я хочу меч"…

Орк без лишних слов померил длину ее руки, сходил срубил молодое деревце и вырезал маленький деревянный меч, снабдив его парой ученических рун.

Девчонка была на седьмом небе от счастья.

— Ты что, собираешься учить ее фехтовать? — усомнился Бьёрн. — Я бы не стал… Ты уж извини, но женщины редко бывают хорошими воинами. Тем более, эльфийские.

— А орки редко бывают умными, — пожал плечами Нугут. Бьёрн прикусил язык и ощутил весьма болезненный укол совести… — Даже если она не станет воином… Меч учит сдержанности, милосердию и воспитывает силу духа. Это каждому нужно. А уж тому, кому на роду написано всю жизнь бороться со своей волчьей сущностью — тем более…

— Ты прав. Как всегда прав, — вздохнул Бьёрн и устремил взгляд на поляну, где, забыв обо всем на свете, Нарина играла в воина…

Путь обещал быть долгим… Теперь каждое утро и вечер Нугут занимал под фехтование. Смотреть на угловатые и неуклюжие попытки Нарины фехтовать было смешно, но Нугут был серьезнее каменной скалы в хмурый день.

Названный отец очень хорошо объяснил ему, когда нельзя, смеяться, чтобы не уничтожить вспыхнувший огонек — желание учиться, а когда — можно и нужно, чтобы не позволить прорасти зерну гордыни…

Возможно, поэтому он и не подпускал к тренировкам Бьёрна. Тому только и оставалось, что валяться на траве в сторонке да посмеиваться в рукав.