В. Бирюк - Вляп

   Тут Юлька вступила. Фатиму с её страхами да пугалками отодвинула. Жалеть меня начала, непутёвого, успокаивать. Видать, есть все-таки национальные различия, "особенности русского национального характера" в гаремной психологии. У нас тут - "загадочная русская душа". Ты ее только погладь - она тебе навстречу, на ласку - вся развернётся. Юлька меня по голове погладила, слезы вытерла. А я еще пуще залился. А как перед ней стыдно-то... Она меня из под топора вызволила, от смерти выходила, сюда привезла, в хороший дом устроила. Да на такое место - только мечтать можно, ходи себе - в ус не дуй, как сыр в масле катайся. Даже и думать нечего - одно дело босиком за сохой да по холодной земле, а другое - в тёплых носочках да по скоблёному полу. И сейчас старается - уму-разуму учит. Всякие отвары, мази делает. Руки у неё вон... язвы да царапины. А она уж немолода, ей-то уже надо бы куда-то прилепится. В богатый дом, в теплое место. Вот нашла мальчонку, подобрала, выходила, пристроила. Надеялась на старости лет будет место где косточки больные в тепле сохранить. Все на меня поставила. А я со своей глупостью-недотрогостью... А ей теперь куда? Назад в свою избушку в сырую да грязную? А там даже курей нет - всех мне на лечение пустила. Одни тараканы стадами шарахаются.

   Мысль о шарахающихся стадах тараканов меня несколько... отвлекла.

   Прислужницы уловили смену настроения и перешли к "разбору полётов" в предыдущем инциденте. Профессиональному. Ой какой я глупый, сколько всего не знаю, не умею...

   Грязь, говоришь? А ты на улицу глянь - весна, снег везде сошёл, к нашему крыльцу посуху не подойти. А господин не поленился, по этакой грязи, сам... Другой бы тебя, дурня, заставил к себе бегом бежать, тебе бы ножками все это месить. А он сам... А ты нос воротишь от такого счастья.

   А что пол затоптан - так на то служанки есть. Тебе, что ли, на коленях ползать, доски песком речным оттирать? Или тебе рук холопских жаль? Так не нажалеешься. А что тулуп мокрый был - глянь за дверь - то дождь, то туман. И про побрякушки... Ну ты совсем дурной. Да каждый хозяйский подарок - хоть что - честь, внимание, забота какая. Тут куда как поумнее тебя служат. Если раз в год ношенное платье к празднику - радость. А тебе ни за что - такое. Серьги золотые. Да это разве что жене, да и то - за рождение сына-первенца. А ты кто? Ты что, девять месяцев носил, от всякого запаха блевал, криком кричал когда по живому рвался?

   А что от дверей и сразу за задницу - так это опять счастье твоё. Радуйся везению своему. Удаче редкостной. Значит у него на тебя разгорелось. На тебя, дурачок серебряный, а не на того же Корнея-злыдня. А говорить ему с тобой... знаешь сколько боярин за день наразговаривается? Ты что - ключник-стольник? А поговорить можно и потом. Или в процессе. Тут-то он от тебя никуда не денется, вынимать не будет - выслушает. И коль господин тебя для этого использует, то готов ты должен быть всегда. Ну, или вид сделай. И терпи, старайся. А лучше - расслабься, получай удовольствие и... старайся. Ублажай. Делай как ему хочется. Потому что мужики бываю четырёх типов. Которые любят, чтобы насадка на ихнем уду кричала от боли, которые - кричала, но - от радости, которые, чтоб им под это дело сказки сказывали и которые - молча.

   Тут они несколько поспорили о привычках хозяина. Фатима настаивала на первом варианте, ссылаясь на множество примеров из действующего гарема Хотенея. Юлька соглашалась вообще, но указывала на специфику моего лично конкретного случая с улыбкой господину тогда в бане. И произведённым ею эффектом.

   Потом они взялись за конкретное обучение на примере конкретного случая. Как правильно себя вести когда твой господин и повелитель хватает тебя за задницу и жмёт к столу. Юлька изображала меня, Фатима - Хотенея. Получается, я и правда полный дурак и вёл себя как берёзовое полено. Оказывается, есть масса вариантов, даже бессловесных, подходящих и для меня, немого, и для наложниц-иноземок, которые языка не знают, и вообще для молодых наложниц, которым с господином и разговаривать не положено. Варианты и с затягиванием времени для саморазогрева, и с получением пространства для дополнительного маневра, с переключением внимания, да хоть вообще с полным уходом от контакта. Причём можно сделать так, что господин сам себя почувствует дураком, а можно - и виноватым дураком. Нет, все-таки в гаремной системе есть масса преимуществ. Я бы все это недотумкал. Как хорошо, что у меня есть такие служанки-воспитательницы. Я сидел на постели, подобрав под себя ноги, обтянув коленки рубашкой и хохотал, глядя на ужимки своих подружек.

   Утром учителки мои попытались, было, устроить для меня выходной. Я на них шикнул. Конечно, глаза красные и видик опухший, но дело есть дело. Оказалось - весьма правильно. Только начали утреннюю зарядку исполнять - Степанида Слудовна заявилась. Высочайшая инспекция. Огляделась. Отметила всеобщий не выспавшийся вид. Выслушала отчёт Фатимы о вчерашнем. Со вставками Юльки. Выгнала служанок из комнаты. Велела мне встать на четвереньки и задрать рубаху. Отметила пару синяков от Хотенеевых захватов и... врезала своим посохом мне сзади по яйцам. Очень сильно и очень точно. Молча дождалась пока я перестану выть и кататься по полу. И изрекла:

  -- Будешь морочить Хотенею яйца - порву в куски. Своей властью.

   Я мычал и тряс головой - не буду-не буду.

  -- Будешь. Но - по моему слову. Не нынче. Нынче - ложись и ублажай.

   И удалилась.

   Тут же мои служанки проявились, меня - в постель, битое - смазать, слезы - вытереть. И снова - проехаться по ушам.

   Господин-то не обогретым не остался, полночи его Корней ублажал, теремные-то все слышали. Ты-то вот целку из себя строишь, так на твоё место народу - только глазом моргни. И уж получше тебя, покрасивей да по-приветливей. А что там Корней у господина выпрашивать будет - один бог знает. Хорошо, если по дурости своей - серёжки золотые как тебе дарены. А ну как сам догадается, или кто надоумит - гнать тебя из наложников. И куда ты? В челядь дворовую, работы работать? А что ты работать можешь? Разве что поставят навоз у коров чистить. Тебя же даже к коням подпускать нельзя. Тебя же коняка какая копытом приложит. Морду на сторону свернёт - хуже Юлькиной будет. А то - голову откусит. Знаешь какие они кусачие? А ты-то малахольный, долго ли в хлеву выживешь? Заболеешь да помрёшь в три дня. А и не помрёшь - всяк тебя пинать да гонять будет...

   Да что они все. И без того тошно.

   Я опять плакал... От стыда, от обиды, от собственной никчёмности... Юлька дала какое-то успокаивающее. Кажется, снова с опиумом. Но мне уже было все равно. Хотелось умереть. Как жить после такой собственной ошибки, глупости, несуразности своей. Хотелось бросится к Хотенею, прижаться. Чтоб он обнял, простил, пусть мокрый, пусть пахнет... Только бы обнял и пусть делает чего хочет. Лишь бы он пришёл. А если он больше сюда не придёт? Мой единственный, милый, любимый... господин мой...