Дмитрий Морозов - Гномий Клинок

— То есть стражник поступил по совести, решив меня прирезать?

Меч засмеялся.

— То есть я подсказал ему эту идею — и немного надавил. Людьми управлять очень просто, используя их внутренние, нереализованные желания — и подсказывая, в какой момент их исполнить. А как, по твоему, я путешествую по миру в поисках очередного восторженного юнца, мнящего себя хранителем?

— То есть — ты меня спас?

— То есть — соберись, за ближайшими деревьями — засада коротышек, оберегающих свои шахты от посторонних глаз. Не стоит каждый раз попадать в чужие ловушки — если, конечно, не хочешь их использовать — например, для учёбы наивных юнцов…

Двое стражников народа молотов заметили человеческого отпрыска ещё издалека — он ломился через густой подлесок не менее громко и прямо, чем подвыпивший гном-шахтёр, на выходные поднявшийся на поверхность. Ухмыляясь в прокуренные бороды, они подвинули к себе массивные дубинки, отложив в сторону тяжёлые, покрытые замысловатым узором рун секиры — предстоял не бой, а потеха, после которой юнец с громким криком должен рвануть в противоположную сторону, почёсывая распухший зад. Однако стоило бородачам со страшным рыком выскочить из за кустов, как всё пошло наперекосяк. Пояс юнца молнией метнулся вперёд, подсекая ноги у ближайшего из гномов, а тоненькая, но крепкая палка, на которую он опирался при ходьбе, оказалась в ногах у второго дозорного — отчего тот споткнулся и повалился на своего собрата. Юнец, вместо того что бы выхватить оружие, и начать резать оказавшимися беспомощными воинов, счастливо рассмеялся, воскликнул: «Ага, попались!», откинул котомку, которую нес на плече и кинулся в образовавшуюся кучу-малу, тут же плавно перешедшую в какую-то праздничную потасовку — когда хотят не столько уничтожить соперника, сколько похвастаться своей силой, не причиняя особого вреда окружающим. Впрочем, против двух представителей народа молотов, закалённых многочасовой работой с камнем, надолго паренька не хватило — руки и ноги его оказались прижаты к земле, а бородачи, тяжело отдуваясь, уселись сверху.

— Ответствуй, кто ты и что делаешь у наших шахт! — Стражник, чей глаз заплыл, однако губы одобрительно улыбались, безуспешно пытался напустить на себя строгость.

— Обязательно отвечу. Но вначале давайте промочим горло — тут я с одними повстречался намедни… Одолжил у них кое-что из припасов. Выпьем, перекусим, заодно и поболтаем. Парень кивнул на котомку, отброшенную им в начале схватки — оттуда заманчиво торчало горлышко внушительной бутыли…

— Из тебя мог бы получиться неплохой гном. — Полупустая фляга лежала в стороне, а стражники жадно поглощали щедро разбросанную по чистому полотну снедь. — Конечно, ты дылда, как и все люди, однако руки у тебя крепкие — вполне мог бы работать в шахте.

— А люди мне говорили, что я — гном. — Элан вздохнул, искоса наблюдая за лицами собеседников.

— Они тебе льстили. — Старший из народа молотов на секунду оторвался от поглощения курицы, что бы свысока похлопать юношу по плечу — ему для этого пришлось приподняться и хранителю с трудом удалось сохранить серьёзное лицо. Он глядел на кряжистых бородачей, с трудом дотягивающихся ему до плеча, и почему-то чувствовал, что он — дома.

— Хотя силёнкой тебя триединый не обделил! Я бы без проблем взял тебя в кузню.

Элан вздохнул.

— Я — с удовольствием. Может, как-нибудь потом. Загляну к вам в гости на недельку, постучу молотом, поправлю старые штреки…

Бородач разом перестали работать челюстями, с недоверием глядя на паренька.

— Тебе что, подчиняется сила гор?

— Ты знаком с магией земли?

Два возгласа слились в один, и Элан улыбнулся, разливая вино по внушительным кубкам, оказавшимся с собой у запасливых гномов.

— Не так что бы очень. Попробовал как-то — вроде, получилось…

— Может, и правда кто из наших на сторону ходил… — Один из гномов задумался, однако лицо его тут же просияло. Он ободряюще хлопнул хранителя по плечу, отчего тот едва не свалился лицом в остатки еды.

— Не тушуйся, стой на своём, старейшины решат, какого ты рода.

— Да я, собственно, не за этим. А вот то, что мы так сидим — вас не накажут?

Один из бородачей хмыкнул.

— В военное время дозорный, отвлёкшийся от несения службы, конечно, был бы наказан — могли руку отрубить, или того хуже — бороду сбрить. Ну а сейчас… Кругом мир, да и шахта уже почти выработана. Гномы не чтут точного соблюдения условностей.

Элан едва не подавился куском мяса.

— Сбрить бороду — хуже, чем отрубить руку?

— Удивлён? — Старший из гномов подмигнул изумлённому юноше — Да что с тебя взять, безбородый, ты никогда не поймёшь гордости от столетия выращиваемой, волосок к волоску бороды. Теперь, когда мы поели, расскажешь, от кого ты прячешься и почему надеешься, что народ гномов возьмёт тебя под свою защиту?

— Почему вы так решили?

— Ясное дело. Идёшь тихонько, по лесу, не по дороге, избегаешь любых встреч, причём прямиком к тем, кого считаешь пусть дальней, но роднёй. За чем же ещё, как не за помощью? Вот только не вовремя ты, парень. — Пожилой гном тяжело вздохнул, и лицо его помрачнело. — У нас сейчас времена тяжёлые, чёрные времена. Голод у нас.

— Голод? Вокруг еды достаточно, а у вас должно быть в избытке то, чем можно за неё заплатить!

— Раньше так и было. Все гномы — ремесленник он или шахтёр, могли быть уверенны в завтрашнем дне, потому что труд их ценился выше золота и драгоценных камней. Всё изменилось с тех пор, как были изобретены деньги…

— Разве они не были издавна?

— Ты дитя своего века, и тебе трудно представить мир, в котором нет денег. Люди создали эту игрушку совсем недавно, а до этого обходились чисто номинальный оценкой, используя для этого куски золота и драгоценности. Никто не поклонялся монетам, не мечтал о том, что бы их стало много. И мир был намного чище. Конечно, лихих людей хватало всегда, однако сам посуди — кто будет везти за тысячи километров, тайком, дурман-траву, если взамен ему предложат зерно или полотно на рубашки? Или предавать своего бога за горсть серебра? Деньги безлики, и на них можно купить всё: И чужой труд, и ножи разбойников, и всласть поглумится над себе подобными… У нас не так — вместо денег мы используем долговые обязательства и всегда можем отследить, как и на что они были потрачены…

Пожилой гном мог говорить ещё долго, но Элан нетерпеливо спросил:

— Вы говорили о голоде?

— Голод… С тех пор, как люди начали торговать с народом молотов, всё пошло наперекосяк. Горные дороги обложены ватагами разбойников, и мы вынуждены соглашаться на те цены, которые устанавливают местные купцы. Однако несмотря на то, что мы платим золотом, они всё равно дают нам минимум — только что бы мы не умерли с голоду.