Сара Бет Дерст - Лед

Существо казалось выше Касси, потому что его… она не решалось назвать их «ногами»… не касались пола. Оно парило в пятнадцати сантиметрах над землей. Это прозрачное создание сияло, как и ослепительные стены. Непрестанно меняя форму, оно постепенно начало напоминать женщину.

Кожа этой псевдоженщины перекатывалась волнами. На лице то появлялись четыре носа, то собирались в один. Касси сглотнула: ей стало нехорошо.

— Ты не могла бы… выбрать себе какое-нибудь одно лицо? — Она старалась говорить непринужденно, но голос ее так дрожал, что последнее слово она буквально провизжала. Она надеялась, что псевдоженщина этого не заметила.

Ее кожа заголубела, и существо резко осунулось. Из пустых глаз заструились фиолетовые слезы.

— Тебе легко говорить, — сказала она. — Тебя родили.

Слезы прорезывали в ее щеках рытвины, а потом впитывались в шею. Вскоре ее лицо стало полностью вогнутым. Касси пришлось отвернуться.

— Ты кто?

— Ты бы, наверно, назвала меня троллем.

Касси рискнула взглянуть на нее снова и увидела, как на шее тролля расцвело оранжевое пятно. Оно крутилось, как гигантский калейдоскоп, и через несколько секунд рыжая сыпь покрыла все ее тело.

— А ты кто? — спросила тролль.

— Эм-м… человек, — отозвалась Касси.

Тролль махнула рукой:

— Люди нам ни к чему.

Из ее кожи показались и засверкали шипы; их становилось все больше.

Жалея, что перед лицом этого существа ей отказала отвага, Касси сказала:

— Я пришла освободить моего мужа.

— Ты Касси? — Та разгладила шипы, словно сдувающийся иглобрюх. — Ты Касси, которая жена мунаксари?

Касси вздрогнула:

— Ты знаешь меня?

Откуда троллю известно ее имя?

— О да. — Та улыбнулась, и ее рог скользнул к уху. Она стала похожа на кричащее полотно Пикассо, ну, плюс съеживающиеся шипы. — Он упоминал о тебе.

Медведь говорил о ней — с троллем? Что это значило? Это значило, что он был жив. Она почувствовала, что сердце ее колотится литаврами.

— Он говорил? С тобой? Ты кто?

— Я принцесса троллей.

Касси застыла на месте:

— Ты вышла замуж за моего мужа.

— Конечно. — На шипах появились перья. Они расцветали по всему ее телу, и вскоре она была одета в наряд из прозрачного пера. — Таковы были условия сделки.

Касси хотела наброситься на нее — она забрала себе ее Медведя! — но у нее опять свело живот. Она согнулась, шипя от боли. Черт, схватки становились сильнее. Она пыхтела, пока приступ не прошел. Выпрямившись, она сказала:

— Все, сделка окончена. Я забираю его домой.

— Нет, нет, мы с ним не закончили.

Касси не понравилось, как она это сказала. Это звучало, как… Сердце у нее застучало, и руки затряслись.

— Стоит одной волосинке с его меха упасть…

Принцесса троллей засмеялась:

— Ты такое забавное существо. Такое живенькое.

— Я хочу увидеть его. Сейчас же!

— Тебе незачем его сейчас видеть, — сказала принцесса. Касси почувствовала, как спины ее касается прохладный ветер, и услышала, как разбиваются волны. Она обернулась. Деревянная дверь была открыта. — Ты можешь уходить. Ты нам не нужна. — Принцесса троллей махнула своими оперенными щупальцами в сторону открытой двери. — Иди, иди, это не ловушка. Ты свободна покинуть нас. Можешь доверять мне: это волшебное обещание.

— Нет, я не уйду без Медведя. Пообещай, что он тоже сможет уйти.

— Я же сказала, он нам нужен.

— Для чего?

Перья переплелись жгутиками.

— Он должен быть сговорчивей. Королева им недовольна. Она столько надежд возлагала на мунаксари.

— Вы бы освободили его, если бы он стал сговорчивым?

Неужели все так просто? Выполни их требования — и Медведь освободится?

— Ты можешь убедить его! — сказала тролль и взволнованно замахала жгутиками. Она блестела на белом свету. — Да, он послушает свою Касси.

Касси не доверяла троллю. Вряд ли это что-то хорошее, если уж Медведь отказывался. Она подумала о словах русалки Седны: Никто не знает, чего хочет тролль.

— Чего он не хочет делать?

— Он не хочет сделать мне ребенка.

Касси показалось, что у нее остановилось сердце.

Тридцать

Широта: неопределенная

Долгота: неопределенная

Высота: неопределенная

ПРИНЦЕССА ТРОЛЛЕЙ РАСТОПИЛА СТЕНЫ. Отступая в центр комнаты, Касси пыталась успокоить себя, что это место ничем не отличается от ледяного замка Медведя и что принцесса троллей не больше отличается от людей, чем ветер. Но ощущения от нее были другими. Тролль приложила свои щупальца к еще одной белой стене, и та растаяла, словно тонкая паутинка. Замок всего лишь видимо принадлежал к земному миру.

В комнату повалил густой дым.

— Не бойся, — сказала принцесса троллей и моргнула тремя глазами. Четвертый расцвел у нее на лбу.

Дым тканью заворачивался вокруг Касси, прижимался к ее коже. Она застучала по рукам. Принцесса троллей, полускрытая облаками, повторила:

— Не бойся. Мы не причиним тебе вреда.

Это не дым, поняла Касси, это тролли. Воздух весь кишел троллями. В извивающемся облаке она различала глаза и зубы, мех и перья, руки и щупальца. Огни мигали, как на сюрреалистичной дискотеке, и она запаниковала.

— Не прикасайтесь ко мне!

Она хлестала их руками. Это было все равно что отталкивать дождь. Она поняла, что уже встречалась с этой воздушной водой, когда тролли забирали Медведя, когда замок растаял.

Сотни троллей прижимались к ней своими изменчивыми телами и рассыпались, словно туман. Она вспомнила о матери, что много лет была здесь в заточении, и поняла, что явиться сюда без четкого плана было страшной ошибкой. Ей хотелось завопить, как осина. До Медведя было рукой подать. Не могла же она проделать такой путь впустую.

— Следуй за мной, — сказала принцесса троллей. Она переливалась радугой, мелькая среди дымчатых теней, и покачивалась наподобие японского фонарика.

Скрипя зубами, Касси растолкала троллей с пути. Те таяли, бесплотные, словно призраки, беззвучные, словно облачка. Тишина навевала жуть. Единственным звуком было ее собственное дыхание; тролли не дышали. Сотрясаясь, она обхватила себя за живот. Дяди были правы: это не место для живых существ. Все инстинкты вопили, чтобы она бежала прочь, но она продолжала идти, погружаясь все глубже в массу троллей.

Она следовала за принцессой в сердце замка, толпа троллей становилась все гуще, и сердце у нее падало. Кем она себя возомнила, что решила противиться этому — чем бы «это» ни было?