Артур Ярин - Откуда в небе лошади?

О мой Натирчичек! Мой благородный, мой недалекий и одновременно близорукий друг! Я Вас люблю! Ваше пылающее сердце зажгло и в моей груди Вселенский пожар.

Пусть Вы сейчас не со мной, но придет час, мой благомодный рыцарь, и мы будем вместе, мы будем в тесте на веки вечные, неразлучны повсеместно и ежесекундно!

Мысли о Вас окутали меня, словно паутина. И я, маленькая, беззащитная пчелка, трепещу в сетях любви.

О мой благомордный кавалер, наши линии судеб вскоре сплетутся, как два виноградных побега, и… Нет, не могу, любовное море переполняет меня и выплескивается наружу! Жду Вас, мой спаситель!

Ваша, вся Ваша…

Восторженный юноша закончил зачитывать вслух письмо и посмотрел на меня.

– Что с вами? Вы вся так покраснели.

– Я… не обращайте внимания, это я от… сосредоточенности, – еле выдавила я. Но Натир не унимался:

– Вы правда себя хорошо чувствуете?

– Да. Я себя и вас хорошо чувствую.

– Меня?

– Ой, простите, оговорилась, наверное, я чувствую себя плохо.

Моя рассеянность стала приобретать нервозно-истероидный характер. Еще б немного, и я разрыдалась бы в плечо Натирчику, но в комнату с веником наперевес вошла Ясна:

– Я подмела комнаты!

– Что? А, хорошо… Проводи, пожалуйста, гостя. У меня поднялось давление и опустилось настроение, и… очень… очень плохо мне, чувствую себя… очень…

Ясна, недоумевая, смотрела то на меня, то на Натира.

– Понятно, – резюмировала малышка.

– Что понятно? – спросил рыцарь.

– ВСЕ! – медленно произнесла Ясна.

– Я покидаю вас, до встречи, волшебницы, – стал пятиться к двери Натир. – Вы принесли мне удачу! – И, уже закрывая за собой дверь, закончил: – Турнир через два дня. До свиданья.

Рыцарь, как ошпаренный, выскочил во двор.

Ясна подошла ко мне:

– Что произошло?

– Ой, и не спрашивай. Я… я… – и вот тут я разрыдалась.

Малышка успокаивала меня, как могла. Сквозь слезы я поведала ей свою печаль, снова попросила блокнот и свой любимый черно-белый карандаш и наплакала еще пару афоризмов:

Мысли похожи на нити, выпутываемые из какого-то гигантского клубка. Порой мне хочется верить, что это клубок Ариадны. А иногда мне кажется, что я просто вечно тку паутину, из которой сама же и не могу выбраться.

А еще мысли похожи на рыб – все время ощущение, что они знают что-то очень важное, но прислушаешься – чешуя да хвост!

Эх, что там говорить, мысли назойливы, как комары, – писку много, а толку мало. Только мозги после них зудят, а почесать нечем!

Потом Ясна уложила меня спать. И проснулась я уже только поздно вечером под сильный стук в дверь.

АХ, ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ…

Скажешь в разговоре дурное на чей-либо счет, а ребенок возьми и повтори твои слова прямо в лицо тому самому человеку!

– Госпожа волшебница! Проснитесь, прошу вас! – кричал взволнованный Натир в гостиной.

Я с трудом открыла глаза. Странно, почему он так кричит? Что случилось? И где вообще Ясна, почему она не успокоит гостя?

Не найдя ни ответа на вопрос, ни своего «костюма для приема гостей», я накинула домашний халатик и спустилась вниз самым банальным образом – по ступенькам винтовой лестницы.

Увидев меня, рыцарь завопил пуще прежнего:

– Госпожа волшебница, спасите! Спасите меня!

– Да не кричите вы так. Что у вас опять стряслось?

– Беда! Страшная беда!

– Прекратите панику. Говорите толком.

– Только что глашатай его величества короля Эдуарда 15/11 объявил, что турнир отменяется!

– Да? И по какой причине?

– В королевской казне нет достаточного количества денег, чтобы оплатить фейерверки, а турнир без фейерверков – не турнир!

– А при чем тут вы?

– Как при чем? Как же мне теперь завоевать руку и сердце несравненной Амурлии?!

– Не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем.

Натир, кажется, поверил и успокоился. Сел на диванчик и задумался. А может, и замечтался. Но идиллия эта длилась недолго. За окном пробежал мальчик, орущий на всю округу:

– Слушайте все! У принцессы Амурлии на макушке выросли рога!

Натир подскочил, как ужаленный:

– Как рога?! Почему рога?! Впрочем… разве это помеха моей любви? Если у Амурлии такой богатый внутренний мир, то почему бы не быть богатым и ее внешнему миру? Недаром же в народе говорят: «Лицо – зеркало души»! Так что…

Но не успел он договорить, как этот прыткий мальчик побежал обратно, но уже с совершенно новыми новостями:

– У принцессы Амурлии на ногах появились копыта!

Я уже было подумала, что теперь все, любовь как ветром сдует, но не тут-то было!

– Копыта? Ну и что? Теперь она будет похожа на юную лань, на сказочную антилопу. Госпожа волшебница, наколдуйте мне, пожалуйста, тот же набор прелестей, что и у моей возлюбленной.

– Господи, зачем?!

– Я стану ее долгожданным единорогом! Я прошу вас.

Я сделала то, что он просил. И пока Натир красовался перед зеркалом, рассматривая новые части своего тела, неутомимый парнишка пробежал в третий раз, сообщив душераздирающую подробность очередной метаморфозы Амурлии:

– У принцессы вместо носа появился пятачок!

– Ах, Амурлия! – закатил глаза Натир. – Как же ты разнообразна в своих проявлениях, какая же ты непредсказуемая натура!

Пылкий юноша еще минут пять распевал дифирамбы своей обожательной принцессе, а я интенсивно думала. За всем этим явно стоит какая-то магия, кто-то, ведьма или колдунья, так неэстетично экспериментирует над несчастной Амурлией. Мне даже стало ее жаль, может, она не дура, а всего лишь дурочка? Хотя, конечно, не стану скрывать, все эти перевоплощения Амурлии были мне на руку. Точнее, были бы, если бы не Натир…

– Госпожа волшебница, – Натир посмотрел на меня умоляющими глазами.

– Что, Натирчик?

– Вы могли бы меня отправить к Амурлии?

– В таком виде?!

– Именно в таком! Я все продумал! Увидев меня, она поймет, что мы с ней единственные такие во всем мире. И от этого наш союз станет крепче. Я сделаю все, о чем бы вы ни попросили, госпожа волшебница!

– Хорошо. Тогда… заберите свой Философский Камень назад.

– Назад? Но…

– Вы же обещали!

– Хорошо. Вы уже готовы к магическому священнодействию?

Я горько вздохнула:

– Да. Станьте сюда, зажмурьте глаза, зажмите уши и нос. Наберите побольше воздуха и считайте до тринадцати. Готовы?

– Да.

– ЛЕШОПНОВ! УТРЕЧКЬСИТАК! ЯСЙАРИБУЧОРП!

Натир исчез.

Я села у окошка и стала строить туманы на будущее. И тут до моего слуха донесся странный диалог. Говорили шепотом, но один из голосов был мне до боли знаком.