Михаил Успенский - Кого за смертью посылать

Ознакомительный фрагмент

– Это я так… к слову. Какую бы мне с человечка виру взять за урон здоровью?

– Меч возьми, – хмуро сказал Жихарь. Он-то ожидал честного боя, а тут всякие разговоры да жалобы… Но рассеки он планетника мечом – все его собратья оскорбятся и выморят Многоборье жарой либо водой… – Или меня головой возьми, – тряхнул он кудрями.

– Водяного коня прими, – предложил Мутило. – Давай людей сюда не впутывать. Все равно я его на ярмарку вел продавать…

– Больно нужен мне твой конь, – проворчал Опивец. – Больно нужен мне твой князь… У него и дочки еще малолетние… На ярмарку собрались, говорите?

– На ярмарку, – хором ответили князь и водяник, подобно провинившимся мальчишкам.

– Велено мне… Тьфу ты, – поправился планетник, – решил я так: пожертвуешь мне от чистого сердца самую бесполезную покупку, тогда тебя и прощу… Может быть… Не будешь другой раз в пьяном виде за нож хвататься! Кто на руку резок, тот вдовец будет…

Несмотря на недавний раздор с женой, оставаться вдовцом молодому князю никак не хотелось.

– Да я… – сказал Жихарь. – Да я тебе – хоть что! Пряников там, платков пестрых… Княжье слово даю!

– Невелика цена княжьему слову, сам знаешь, князья первые вероломцы, – ухмыльнулся Опивец. – Ты мне лучше богатырское слово дай – так надежнее!

– Даю и богатырское! – махнул рукой Жихарь. – Самая бесполезная покупка – твоя! Куда ее тебе представить?

– А хоть сюда же, – сказал планетник. – Я сам за ней приду в свое время.

Он шлепнул по Жихаревой ладони горячей рукой, отряхнулся, как собака, и зашагал прямо в лес, не разбирая дороги.

– Эй, ты куда? – окликнул Опивца водяник. Все-таки они были родня, как ни крути.

– С Боровым есть разговор! – крикнул планетник, не оборачиваясь. – Он, сказывают, про меня обидную песню сложил…

– За меня еще добавь! – крикнул вслед Мутило. – А то завел обычай – оскорбительные песни слагать, – пояснил он Жихарю. – Даже про Морского царя! Да и своего собственного Лешего ни во что не ставит этот Боровой! Один он хороший!

Богатырь стоял в оцепенении.

– Дешево я отделался… – сказал он наконец.

– Как-то даже слишком дешево, – задумался Мутило. – Тут какой-то подвох… Надо же – самую бесполезную покупку! С каких щей он так нынче раздобрился, человек его задери?

– Знаешь что? – сказал хитрый Жихарь. – Как приедем на Полелюеву Ярмарку, ты мне напомни, чтобы я первым делом самый черствый печатный пряник купил. Пущай подавится на здоровье!

А потом снова взглянул на коня Налима – и позабыл про все на свете.

Глава 3

Хлеб – всему голова.

Сопровождавшие Жихаря дружинники, числом трое, без всякого удовольствия услышали, что князь в них более на сегодня не нуждается, поскольку собрался по важному и секретному державному делу на ярмарку. Им предстояло нынче объясняться с княгинею, а от нее, как от всякой женщины в тягости, можно было ожидать чего угодно. Смертью, конечно, не казнит, но зато такого наслушаешься – и обыденных слов, и тех, что она в своих книжках вычитала…

Дружинники поворчали, приняли алый плащ и позолоченный шлем и неспешно потопали по лесной тропе, ведущей на дорогу.

Ехать на водяном коне, если он покорился седоку, не в пример приятней, чем на обычном, даже и без седла. Ведь у водяного коня нет никакой хребтины, спина мягкая, сулящая седалищу всадника большое облегчение. Словно бы несет тебя речная стремнина…

– Так мы и вправду до вечера не доберемся, – рассердился Мутило, пристроившийся за княжеской спиной и вцепившийся лапами в широкий кожаный пояс Жихаря. – Тоже мне богатырь! Трюх-трюх, трюх-трюх… Не на водовозной кляче едешь! Смелее надо! Отчего шпоры-то не надел? Тогда каблуками его изо всей силы! Не бойся, не поранишь!

– Не начал бы конь ликовать, – сказал Жихарь. – Дело незнакомое… Да и лес тут густой, влепит он нас в дерево за милую душу… Тебе-то что – ты только рожу об мою кольчугу поцарапаешь, а мне каково придется?

– Как мы о своем княжьем здоровьице-то печемся! – сказал Мутило и пребольно, даже сквозь кольчугу, ущипнул богатыря. – Давай тогда я сяду вперед, а ты, главное, кафтан мне не порви – новый покупать будешь!

Этого Жихарь никак уж не мог стерпеть. Он свистнул отчаянным степным посвистом, развел сколько мог ноги и изо всех сил ударил коня Налима по бокам.

Налим заржал – хотя ржание было не конское, а скорее человеческое – и пошел борзо, как и полагается водяному коню. При этом он ухитрялся миновать все сосновые стволы, изгибался совершенно немыслимым образом, и богатырь почувствовал себя как в какой-то многоколенной трубе, подхваченный бурным потоком. Временами конь резко склонялся вбок, отчего седоки едва не бороздили локтями землю. Жихарь намотал уздечку на правую руку, впился пальцами левой во влажную гриву и мечтал только о том, чтобы не упасть. Тошнота подступала к горлу, тяжелый майский жук, не успевший свернуть с воздушной дороги, пребольно ударил богатыря в лоб.

– Хреновые из вас, людей, конники, – усугублял его страдания Мутило. – Русалка моя и то крепче держится, хотя у нее, между прочим, хвост не раздвоенный… Видишь, самую чащобу уже проскочили, теперь он веселей пойдет, на полную ногу…

Куда ж еще веселей, испугался Жихарь. Впереди и вправду посветлело, Налим прибавил ходу, и богатырь совсем перестал различать отдельные деревья – они слились в сплошную золотисто-зеленую стену.

Всякую скорость привелось Жихарю испытать в жизни, но на этот раз и он растерялся. Провалилась бы и Полелюева Ярмарка, и вся эта хмельная затея… А тут даже хмель в его рыжей голове не вытерпел и улетучился от греха подальше: мол, я не я и лошадь не моя…

– Терпи! – подбадривал Мутило. – Уже мало осталось!

Терпел Жихарь, терпел, да и притерпелся в конце концов: оставил в покое конскую гриву и попробовал принять гордую княжескую посадку. Встречный воздух ударил богатыря в грудь и забил дыхание, не дав возможности сказать водянику все, что накипело во время скачки. Или хотя бы заорать песню для храбрости. А водяник, надежно укрытый богатырской спиной, вредным голосом порочил человеческий род за неуклюжесть и вообще неприспособленность к жизни на белом свете.

– Это хорошо, – приговаривал Мутило. – Ты цыгану Маре так прямо и скажи: не по мне этот конь, больно резвый, только тебе, мол, им и владеть… Не устоит старый конокрад, поверит, увидев твое испуганное рыло, тряхнет мошной…

Жихарь взял себя в руки, усмирил страх и начал припоминать, как они с Яр-Туром устроили конское ристалище – тоже ведь не худо скакали, только закончилось все весьма пе…