Галина Чередий - Связанные поневоле

Ознакомительный фрагмент

Этот вновь появившийся был, если честно, настоящим красавчиком, хотя и остальных уродами не назовешь. Высоченный и весь словно созданный из резких углов и четких рельефов, он мог бы выглядеть по-настоящему устрашающим, если бы не хитрая, похотливая улыбочка на его чувственных губах и доброжелательный блеск очень темных глаз. Немного отросшие черные волосы в беспорядке свешивались ему на лицо, и то, как он выглядывал из-под них, делало его облик совершенно искушающе греховным. Да, пожалуй, чисто внешне он был здесь единственным реальным конкурентом Северину, но на мой вкус неприкрыто-агрессивная сексуальность моего, кхм, мужа была соблазнительней. Хотя… не хочу вообще думать ни об одном из них с точки зрения их привлекательности. Это точно не то, что мне сейчас нужно.

— Не думаю, что это удастся хоть кому-то из вас, милые шоколадные батончики в меху, — огрызнулась я.

Парни заржали, как стадо коней, а я пошла к выходу.

— Да ладно, ты не можешь утверждать это голословно, котеночек! — крикнул вслед мне выдвинувший свою кандидатуру на пост борца за имидж всех самцов. — Могла бы хоть попробовать!

— Камиль, я всегда знал, что у тебя есть лишние детали в организме, — хохотнул кто-то. — Теперь я знаю, что это твои яйца.

Но я уже вышла, и следом за мной Нести.

— Уверена, что не хочешь остаться? — спросил он, подходя к машине. — Санни — это уже вчерашний день. Даже, можно сказать, позавчерашний.

На капоте джипа сверкало знакомое мне изображение мотоциклиста в прыжке и надпись.

— Уверена. И Санни здесь совершенно ни при чем.

Да я, черт возьми, офигеть как уверена, что хочу быть отсюда как можно дальше и как можно быстрее.

Мы ехали по гравийке к моему лагерю, и Нести поглядывал на меня хитрым взглядом. Он явно сгорал от желания задать мне массу вопросов, но сдерживался. Наконец его прорвало.

— Как это чувствуется? — спросил он.

— Что? — уточнила я.

— Метка. Как она чувствуется?

— Немного жжется. Не особо приятно, — нахмурившись, ответила я.

— А мне говорили, что это просто охрененный кайф. Особенно когда связанные освежают их во время секса.

— Тебя бессовестно обманули.

Парень мотнул головой, не веря мне. Вскоре мы добрались до моей машины.

— Может, ты еще просто не почувствовала ее силу?

— Надеюсь, так и останется.

— Думаешь, Северин считает так же?

— Может, у него и спросишь? Он ведь твой друг.

— Альфа. Он наш Альфа.

Меня передернуло. Еще бы, мне же если и должно было не повезти, то уж по максималке! Оказаться связанной с Альфой. Да-а-а, Юлали, ты просто, мать ее, звезду с небес сняла! Передо мной промелькнуло лицо моей матери. Ну, нет! Ни за что я не позволю своей жизни превратиться в подобие того, как жила моя мама. Ненавижу этих похотливых ублюдков Альф, уверенных, что они рождены, чтобы наслаждаться и использовать всех окружающих для этого без всякого зазрения совести.

— Спасибо, — сказала я, выбираясь из джипа Нести. — Вернуть тебе твои вещи прямо сейчас?

— Да ладно. Отдашь в следующий раз.

Видимо, он решил, что я собираюсь увидеться с Северином еще раз? А вот это вряд ли. Парень сделал круг почета вокруг моей старушки «Хонды», внимательно ее осматривая и даже заглянув под днище.

— Да уж… — ухмыльнулся он. — Север будет в ярости, если увидит это ржавое корыто. Как ты на нем ездишь? Это же просто опасно для жизни.

— Ага, и это мне говорит парень, который устраивает, как я понимаю, всякие трюки на мотоциклах.

— Дорогая, все наши, как ты назвала, трюки — результат точных расчетов, длительной кропотливой подготовки и многолетних тренировок.

— Ну, очень за вас рада. Но как бы ни было, ни тебя, ни Северина не касается то, на чем я езжу.

— Посмотрим, — хитро прищурил глаза парень.

— Прощай, Нести.

— Эрнест. Меня зовут Эрнест. — И он, внимательно посмотрев на меня в последний раз, захлопнул дверь в своем джипе.

Как только звук его движка затих, я быстро побросала вещи в машину и рванула с места, как ракета. Нужно убираться отсюда к чертовой матери. В моей жизни больше не будет всего этого дерьма со стаями, Альфами и связыванием. Конечно, моей волчице придется туго взаперти, особенно в полнолуния, но она только досадная часть меня, от которой мне никак не избавиться. Волчица — это не я, она просто животное во мне. И влиять на свою жизнь я ей не позволю.

Глава 4

Следующие два дня, а особенно ночи полнолуния были, скажем так, не самым приятным временем для меня. При всей моей нелюбви к собственной животной половине запирать ее — это реально жестоко. Я точно знаю, что это причиняет ей физические и моральные страдания. Естественно, это отражается и на мне. Проснувшись утром в подвале собственного дома, я чувствую, как болит все тело и гудит голова, словно от тяжелейшего похмелья. Обвожу взглядом все вокруг, прежде чем сделать хоть одно движение, и машинально пересчитываю новые царапины от волчьих когтей, появившиеся за прошедшую ночь на бетонных стенах, сплошь покрытых граффити. Сын бывших владельцев дома с друзьями играли в рок-группе, довольно популярной в окрестных барах, и в этом погребе у них была оборудована студия. Ребята подошли к ее созданию с любовью и тщательностью, и поэтому подземный этаж был оснащен просто потрясающей звукоизоляцией. Именно она и стала решающим фактором, когда я купила этот небольшой домик на самой окраине. Райончик был, конечно, тот еще, нормальным людям выйти на улицу после наступления темноты в голову не придет, но, цитируя моего супруга, которого, надеюсь, не увижу долгие-долгие годы, я ведь и не человек.

Дин был в шоке, когда я пригласила его впервые к себе. Для него, выросшего в суперпрестижном районе, среди роскошных особняков, вид домишек с суммарной площадью, равной одному роскошному холлу в его особняке, с облупившейся краской и непристойными надписями на стенах был настоящим шоком. Глянув на его лицо, я уверилась, что он вообще был не в курсе, что люди могут жить так не где-то в странах третьего мира, и даже не на одном с ним континенте, а в одном и том же городе. Дин всегда был немного снобом и, если честно, мало что смыслил в реальной жизни. Финансовых проблем в связи с его происхождением у него никогда не было, а ничем, кроме, собственно, науки, он больше в этой жизни не интересовался. Ну, еще он очень интересовался мной.

Поэтому, когда я сообщила в свое время, что купила дом, и он, как истинный джентльмен, вызвался помочь мне с переездом, то, конечно, потерял дар речи в первый момент. Во второй, обретя его, потребовал, чтобы я немедленно отказалась от этого дома, и даже стал настаивать на том, чтобы я в конце концов перебралась к нему. И это был первый и, наверное, последний раз, когда он позволил себе повысить на меня голос и на чем-то настаивать так категорично.