Стивен Браст - Феникс

– Не имеет значения. А какие планы у тебя? Ты ведь не можешь вернуться домой.

– Во всяком случае, не сейчас. Со мной все будет в порядке. Мне здесь нравится. Да и на барабане тут играют примитивно.

Примитивно? Я усмехнулся, представив себе кое-кого из своих знакомых музыкантов, которым подобное заявление очень не понравилось бы.

– Как скажешь, – ответил я. – Может быть, мы еще встретимся.

– Да.

– Кстати, Айбин…

– Да?

– Я думаю, ты ошибся насчет богов.

– В самом деле?

– Я думаю, когда бог совершает нечто, достойное осуждения, поступок таковым и остается.

– Но тогда что есть бог?

– Я не знаю.

– Может быть, ты сумеешь это выяснить.

– Да, – вздохнул я. – Может быть, сумею. Может быть, выясню. Благодарю.

Он кивнул и снова принялся играть на перилах. Я пошел в Крыло Иорича и узнал, что мне придется подождать еще час, прежде чем они закончат оформлять бумаги, связанные с освобождением Коти. Меня это вполне устраивало; нужно было кое-что сделать. Я вышел из дворца и еще раз получил удовольствие от того, что меня больше не тошнит после телепортации.

– Ты не можешь так со мной поступить, – заявил Крейгар.

– Я уже поступил, – ответил я.

– Я не продержусь и пяти минут.

– Ты уже продержался значительно дольше – и не в первый раз.

– Тогда речь шла о временной замене, Влад. Я стал джарегом из-за того, что не мог быть драконом. Я родился в Доме Дракона, ты же знаешь. Во время сражения я пытался отдавать приказы, но никто меня не замечал. Я не могу…

– Люди меняются. Крейгар. Ты уже изменился.

– Но…

– Подумай о деньгах.

Он склонил голову к плечу.

– Хороший довод, – признал Крейгар.

– Кроме того, тебе преданы все наши парни. Они тебя хорошо знают и доверяют. К тому же у меня попросту нет выбора. Сколько Организация предлагает за мою голову?

Он ответил, и на меня это произвело впечатление.

– Прошел слух, – добавил Крейгар, – что они хотят использовать Морганти.

– Ничего удивительного, – внешне спокойно ответил я, хотя внутри у меня все задрожало.

Я оглядел офис. Тут все еще полно моих вещей – мишень на стене, вешалка, на которой сидели Лойош и Ротса, темные круги на столе – там, где я ставил чашу с клявой, вращающееся кресло на колесиках, конструкцию которого я придумал сам, и многое другое. Этот офис стал моим настоящим домом.

– А ты сможешь когда-нибудь вернуться?

– Может быть. Но я не уверен, что захочу. А если я вернусь? Мы всегда сможем договориться или я начну заново где-нибудь в другом месте.

Он вздохнул:

– Мне трудно обходиться без Мелестава.

– Да. И без Палки.

Мы немного помолчали из уважения к мертвым. Я все еще не мог заставить себя ненавидеть Мелестава, да и Палка значил для меня очень многое. Я ненавижу, когда умирают друзья.

– Я смогу с тобой связаться?

– Нет.

– Куда ты направляешься?

– Не знаю. Я уже был на востоке, а на юге – море. Остается север и запад. Наверное, куда-нибудь туда.

Он задумался:

– А что ты намерен сделать с территорией в Южной Адриланке?

– Не беспокойся, – ответил я. – Я уже все уладил.

– Ну, мне будет только легче.

Я еще раз оглядел офис. Здесь прошла существенная часть моей жизни. Лойош подлетел к Крейгару, лизнул его в ухо, а потом вернулся ко мне на правое плечо. Ротса опустилась на левое. Я встал.

– Кстати, Крейгар, попрощайся за меня с Кайрой Воровкой. Скажи, что я ей все еще должен. С другой стороны, она сможет меня найти, если захочет.

– Я передам ей, – обещал Крейгар.

– Спасибо. И удачи тебе. – И я телепортировался.

Очень похоже на репетицию пьесы, словно режиссер сказал: “Проведи разговор на ступеньках Крыла Иорича, только на сей раз постарайся сделать вашу беседу более напряженной”.

Коти обняла меня и некоторое время не отпускала, словно искренне обрадовалась нашей встрече. Я тоже ее обнял и удивился: почему я так спокоен? Лойош и Ротса внимательно за нами наблюдали.

– Расскажи мне, – попросила Коти.

Стоя на пустынных ступеньках, когда сумерки незаметно прокрались в Императорский дворец, я рассказал ей обо всем. Я говорил и слушал свой спокойный голос, который поведал Коти о революции, убийствах и интригах так, точно я не имел к ним никакого отношения. Что он сейчас чувствовал, обладатель этого ровного, холодного голоса? Я не знал. Им бы следовало найти на главную роль кого-нибудь другого, способного на эмоции. Быть может, режиссер хотел именно такой трактовки вопреки воле автора?

Когда я закончил, Коти отодвинулась от меня и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Они тебя убьют, – сказала Коти.

– Я так не думаю.

– Что им помешает?

– У меня есть план.

– Расскажи…

– Нет, сначала ты ответь на мой вопрос: ты ко мне вернешься?

Коти не отвела взгляда, как я предполагал, только внимательно на меня посмотрела – так изучают незнакомца, пытаясь угадать его настроение по выражению лица. Она ничего не сказала, что, я полагаю, и было ответом. Однако я решил уточнить.

– Слишком многое произошло. Слишком много убийств, слишком много перемен. Мы потеряли то, что имели. Способны ли мы создать нечто новое? Я не знаю. Но ты намерена двигаться в одном направлении, я в другом. В данный момент этим все сказано.

Ее глаза стали огромными.

– Ты уходишь, не так ли?

– Да.

– А ты когда-нибудь вернешься? – спросила она с таким видом, словно не понимала, волнует ли ее это, а может быть, боялась, что волнует слишком сильно или, наоборот, совсем не волнует.

– Не знаю, – ответил я. Она кивнула:

– Когда ты уходишь?

– Прямо сейчас.

– Мне жаль, что все так получилось.

– Мне тоже.

– Ты оставил свой бизнес Крейгару?

– Большую часть. Кроме Южной Адриланки.

– А что ты собираешься делать с ней?

Я представил себе двор Черного Замка – и дождался, когда он появится перед моим мысленным взором. Вошел в контакт с Державой, почерпнул из нее энергию и начал телепортацию.

– Все интересы Организации в Южной Адриланке теперь принадлежат тебе, – заявил я. – Завтра утром с тобой встретятся мои люди. Наслаждайся, – добавил я и в следующий миг исчез.

Мы с Алирой сидели вдвоем в библиотеке Черного Замка, дожидаясь, когда к нам присоединятся Сетра и Маролан. Это место, как и мой офис, содержит нечто большее, чем ряд воспоминаний. Я провел здесь много времени со своими друзьями – да, я, безусловно, мог их таких называть, – мы устраивали военные советы, утешали друг друга и праздновали победы. Здесь выпито много вина и пролито немало слез, здесь мы смеялись и грозили друг другу, причем многое происходило почти одновременно.