Бывший. (не)простой выбор императора-дракона - Мария Минц

снова приложил я его об стену, — Я хочу быть с Каролиной, и мне не важно, какой у нее статус и в каком доме мы будем жить! В любом случае, я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы она ни в чем не нуждалась!

— Глупец! — выплюнул мне прямо в лицо отец, — Какой же ты всё-таки жалкий и ничтожный глупец! Я больше не вижу никакого смысла говорить с тобой о чем-либо. Если ты не понимаешь слов, придется разжевать тебе всё поступками. Прямо сейчас виноградники Лотта окружены моими людьми. Одно мое слово, один сигнал, и они выжгут всё, до чего только дотянутся. Не оставят никого в живых, сотрут само упоминание об их существовании, и остановить их сможешь только ты.

Он снова зашёлся каркающим смехом, а я заревел от ярости и отшвырнул его от себя.

— По сути, сейчас у тебя всего два варианта, — снова отозвался он, — Либо прямо сейчас отказаться от своей затеи и навсегда забыть об этой нищенке. Либо убить меня и встать во главе рода, отменив мой приказ. И мне дьявольски интересно, что ты выберешь.

Дьявольски...

Вот именно! Мой отец — самый настоящий дьявол!

Не видя практически ничего перед собой от захлестнувшей меня ярости, я приблизился к нему вплотную.

Отец смотрел на меня с вызовом и интересом. Для него это была лишь игра. И плевать, что на обеих чашах весов стояли чьи-то жизни.

— Итак, что же ты выберешь? — глядя мне в глаза, прорычал он, — Потерять отца или свою любимую? Подумай хорошенько, от этого выбора будет зависеть твое будущее!

Я сделал глубокий вдох и обуздал свои эмоции.

Как это было ни больно признавать, но отец прав. Пока он стоит во главе рода, никто из его близких не будет по-настоящему свободен. Да что там свободен, им не будут принадлежать даже их собственные жизни, ведь отец пребывал в твердой уверенности, что на пути к наивысшей цели можно поступиться любыми жертвами.

Так что, предложенный им вариант выглядел хорошим выходом из сложившейся ситуации.

Вот только…

Вот только, чем дольше я думал об этом, тем яснее понимал, что не могу поднять на него руку. Я — не мой отец, и я не желаю им быть. Даже во благо я не готов становиться таким же тираном.

А потому…

— Я выберу сохранить вас обоих… — ровно ответил я.

И по исказившемуся от бешенства лицу отца понял, что он рассчитывал на другой вариант.

— Трус! Ты — жалкий, ничтожный слабак! Который даже в собственных чувствах разобраться не может! — прошипел он, — Потому что если бы ты по-настоящему любил, то ради неё был бы готов на все!

— Ошибаешься, — мотнул я головой, — Я иду на такой поступок именно из-за того, что так сильно люблю её. Потому что я лучше кого-либо знаю, что если я выберу другой путь, нам с Каролиной точно никогда не быть вместе. Она ни за что не полюбит убийцу.

— Подумать только, и этот жалкий отброс — мой сын! — заревел отец и быстрым шагом направился к выходу из гостиной.

Перед тем, как выйти из неё, он всё же задержался в дверях и, не поворачивая головы, отозвался:

— Так и быть, я отзову своих людей. Хоть и для тебя самого и для империи было бы лучше, если бы их семейка в полном составе перестала бы существовать.

В тот момент, будучи всё ещё разбитым от подлого ультиматума отца, я иначе истолковал его слова. Я подумал, что он имеет в виду, что Каролина, как и моя мать, в его понимании, делает меня более слабым. А, значит, она должна умереть.

Однако, чуть позже всплыл еще один разговор, который касался Каролины и её семьи.

* * *

Антэро

Две недели спустя

Дьявол! Снова всё то же самое!

Я выгреб из камина клочки разорванного и подпаленного письма. Ещё даже не использовав на них магию восстановления, я уже знал, от кого оно. А когда я закончил собирать их воедино и моему взгляду предстал желтоватый лист бумаги с таким знакомым мне аккуратным почерком, мои опасения окончательно подтвердились.

Это было очередное письмо от Каролины. Еще одно, в котором она в отчаянии интересовалась, всё ли со мной в порядке и куда я пропал.

Она спрашивала это уже который раз подряд, будто ни одно из моих прошлых писем до неё так и не дошло.

Но как такое возможно?

Специально, чтобы не вызвать подозрения, я передавал письма через Ярве. Несмотря на то, что он был начальником стражи отца, он один из немногих, помимо моего дяди, кто поддерживал меня и относился ко мне со всей теплотой. Более того, не было ни единого случая, когда я мог бы усомниться в верности Ярве.

Так что, я был уверен наверняка — мои письма Каролине он передает, как положено.

Так почему они до неё не доходят? Может ли быть так, что кто-то из людей отца перехватывает их по пути?

Я стиснул зубы.

Хотелось прямо сейчас сорваться с места, опять приехать к знакомым виноградникам и лично рассказать обо всём Каролине, принести свои извинения и, как это только возможно, загладить свою вину.

Потому что я себе даже представить не могу, через что она прошла, когда поняла, что меня не будет на церемонии. А потом ещё и в её жизни.

Но сделать я этого не мог.

Это главное условие, которое мне поставил отец. Я не должен с ней видеться. Никогда. Если нарушу это условие — поставлю под удар не только её жизнь, но и жизнь всех членов ее семьи.

Однако, и мириться с таким положением дел я был не намерен. А потому впитывал в себя магические искусства, военное дело и фехтование, как проклятый. Я намеревался как можно скорее возглавить род, вырвав бразды правления из рук отца. Но сделать это я хотел, не убивая его. А для этого я должен был убедить всех окружающих — не только членов моей семьи, но и глав соседствующих родов — в том, что мне по силам справиться с такой ношей.

И когда я добьюсь своего, тогда я смогу прийти к Каролине и рассказать ей всё. Прижать к себе, извиниться за страдания, на которые её обрек и, если она согласится меня простить, то заново попросить ее руки!

* * *

Антэро

(год спустя)

С каждым днем я двигался к плану, который перед собой поставил. Занятия военным делом и мастерством остались в