Кира Измайлова - Наследство

— Ты знаешь, — согласился шаман. — Ты знаешь страх, ты знаешь боль, и любовь тоже знаешь. И ненависть.

Мария-Антония молча кивнула.

— От тебя зависит, что пересилит, — сказал старик, — заклятие или твоя воля. Я его снять не могу, и вряд ли кто сможет. Оно уже нарушено. Начни снимать его по правилам — неизвестно, что случится с тобой и со смельчаком.

— Это Генри… — начала она, но осеклась. Это Монтроз нарушил плетение заклятья, и что же теперь?

— Я сказал. Только от тебя зависит, что пересилит, — повторил шаман, словно услышав ее мысли. — Заклятие тянет тебя в прошлое. Оно не знает времени. Позволишь ветвям опутать тебя — вернешься назад.

— Что это значит? — резко спросила Мария-Антония. — Вернусь в прошлое? Разве это возможно?

— Откуда же мне знать? — удивился старик. — Я говорю, что вижу. Назад — это назад, а про прошлое я не сказал ни слова.

Может быть, назад — это в отцовский замок? Так или иначе, будет только хуже!

— Заклятие хочет вернуть всё, как было, — подтвердил ее догадки шаман. — Очень сильное. Очень древнее. Оно хочет, чтобы всё было, как должно. Если боишься идти вперед, останься и усни.

— Навсегда? — усмехнулась Мария-Антония. — Нет уж! Этот мир не похож на тот, что я знала, но он лучше, чем вечный волшебный сон!

Старик только усмехнулся.

— Что мне делать? — спросила она резко. — Как остаться собой?

— Глупый вопрос, — сказал он. — Собой нельзя остаться. Собой можно только быть.

— Но той, другой, я становлюсь во сне! — настаивала девушка. — И ничего не могу с этим поделать! Я ведь не могу не спать совсем, я пробовала, но долго мне не выдержать…

— А он, — кивнул старик на Генри, — сказал, что рядом с ним ты спала спокойно. И ветви не трогали вас. Соврал?

— Нет, — процедила Мария-Антония. — Он не солгал. Но я ведь не могу ночевать с ним всю мою жизнь!

— Найди кого-нибудь другого, — ухмыльнулся шаман, но вдруг посерьезнел. — Довольно шуток. Говорю тебе, что вижу: заклятие не остстанет, пока не заполучит тебя обратно, либо пока не будет снято совсем.

— Как его снять?

— Я не знаю способа, — качнул косматой головой старик. — Спроси белых шаманов, может быть, сумеют они. Но я предупредил — это опасно.

— Значит, мне от него никогда не избавиться? — спросила Мария-Антония.

— Скорее всего.

— Но как? Как мне быть собой? — упрямо повторила она. — Я ведь даже не понимаю, что происходит, когда это случается снова, а просыпаюсь другим человеком! В этот раз Генри сумел меня пробудить, но если у него не выйдет? Что тогда?

— Не знаю, — спокойно ответил шаман. — Я не умею предсказывать будущее, что бы обо мне ни врали. — Он пошарил за пазухой. — Возьми.

— Что это? — Мария-Антония удивленно посмотрела на маленький кожаный мешочек на тесемке.

— Не развязывай, — предостерег старик. — Песок из Пустого места обратно не соберешь!

— Зачем он мне?

— Сама узнаешь, — был ответ. — Тогда и пригодится. И вот еще…

Старик цепко взял ее за руку и тщательно завязал на запястье простой сыромятный ремешок с тремя бусинами на нём: белой, коричневой и черной.

— Надолго не хватит, — сказал он непонятно. — Ну да к тому времени сама разберешься.

— Я ничего не понимаю! — Мария-Антония вскочила бы, если бы не Генри. — Я…

— Ты всё правильно делаешь, — шаман снова смотрел ей в глаза, и на этот раз девушку не тянуло отвести взгляд. — Не бойся. Страх тебя убьет.

— Я знаю, — усмехнулась она. То же самое говорил ей Филипп. — Но… я смогу продержаться, пока мы не найдем… белого шамана?

— Зависит от тебя, — изрек старик и снова улыбнулся: многочисленные его морщины превратили лицо в замысловатую маску. — И от него.

— Это потому, что он пытался меня расколдовать? — нахмурилась девушка.

Шаман кивнул.

— И… что? Почему вы его усыпили? — Марии-Антонии казалось, будто она вот-вот поймет что-то важное. — Вы ведь ничего толком мне не сказали, так зачем же…

— Я сказал всё, что мог, — ответил старик на удивление серьезно. — А он… ему ни к чему это слышать. Пусть решает, ничего не зная.

— Мне не рассказывать ему? — она всматривалась в лицо, меняющееся в прихотливых тенях, но не могла разобрать его выражения.

— Расскажи, что захочешь, — пожал он плечами. — Он не поймет. Он же не видел.

Мария-Антония поняла это так, что Генри имеет какое-то представление об обрядах шамана и мог подметить что-то, что ускользнуло от ее неопытного взгляда, но решила не говорить ему ничего определенного. Это суеверие, но мало ли…

— Что же он мог понять? — спросила она вслух. Любопытство не дало промолчать. — Что он мог узнать?

— То, чего ему знать не нужно, — был ответ. Снова полыхнули в черных глазах алые искры.

— Скажите! — потребовала Мария-Антония. Вот так, должно быть, чувствовали себя ее предки, торгуясь с могущественными магами! — Скажите мне, я не проговорюсь ему!..

— Знаю, — хмыкнул старик, — иначе не стал бы говорить с тобой.

— Ну так что же?..

— Я не умею нарочно заглядывать в будущее, — сказал он. — Но кое-что иногда предчувствую и даже вижу.

— И вы увидели…

— Ты еще не раз окажешься слабее своего заклятия-проклятия, — сказал старик спокойно. — Сколько — зависит от тебя. Я знаю только, что однажды, когда ты не справишься сама, Генри Монтроз снова попытается разбудить тебя.

— И…

— Разбудит, — пообещал шаман. — Окончательно. Но не раньше, чем ты сама поймешь, чего желаешь!

— Но это же… — Мария-Антония едва сдержала радость. — Он…

Старик закончил за нее фразу, произнеся единственное слово почти беззвучно — но оно упало, как камень. Шаман прикрыл морщинистые веки, погасив огонь в черных глазах.

Девушка невольно опустила руку, словно пыталась прикрыть Генри от собственного заклятия. У него были жесткие волосы, выгоревшие на солнце, они кололи ладонь…

— Так положено, — сказал шаман после паузы. — Это магия. Древняя магия.

— Это… — Мария-Антония сдержала непристойное ругательство. — Так не будет!

Старик улыбнулся загадочно, и фигуру его заволокло дымом…

11

…Генри разбудил кузнечик, усевшийся ему прямо на лоб и вздумавший почистить длинные задние лапки. От этого пронзительного скрежета мужчина и проснулся и долго не мог понять, где находится и почему ему так неудобно лежать.

Привстав, он выяснил, что каким-то немыслимым образом умудрился заснуть на коленях у Марии-Антонии, а девушка, видимо, не захотела его поднимать и тоже прикорнула, сунув под голову свернутую дареную куртку.