Рейчел Кейн - Полночная аллея

— Хотелось бы, но это невозможно. — Он вздохнул. — Есть вещи, которые ты сможешь усвоить разве что через несколько лет. Мне очень жаль.

Иначе говоря, Мирнин считал ее глупой, и Клер почувствовала, как в ней разгорается гнев.

— Отпустите мою руку! — воскликнула она.

Он так удивился, что медленно расслабил пальцы.

— Объясните, в чем проблема. Вы не всеведущи и могли что-то упустить.

— Наверняка упустил, — согласился он с бледной улыбкой. — Но заметь, Клер: мышцы уже плохо повинуются мне. Скоро я не смогу ходить, потом говорить, а потом меня ждут слепота и безумие. И закончу я свои дни в мрачной темнице, умирая от голода. Неужели ты думаешь, если бы существовала хоть малейшая надежда избежать подобной участи, я не ухватился бы за нее?

Он говорил так спокойно, как если бы все это уже произошло. А ведь ей почему-то казалось, что однажды он просто исчезнет — без боли, без мучений, которых вовсе не заслужил. Даже Оливер не заслужил такого.

— Нет, — сказала Клер, хотя понимала, что поступает глупо. — Нет, этого не должно случиться. Вы знаете, что является причиной вашей болезни?

— Когда-то знал. — Теперь в улыбке Мирнина чувствовалась горечь. — Амелия помнит многое из того, что я забыл, но тебе проще найти ответ в моих тетрадях. Я, конечно, выражался осторожно, но при внимательном изучении все можно понять. В любом случае это больше не имеет значения. Я чувствую, как безвозвратно соскальзываю во тьму.

— Откуда вы знаете?

— Это происходит всегда одинаково, и мне уже случалось наблюдать… Амелия упрячет меня под замок, поскольку у нее не будет выбора. Она должна постараться сохранить тайну, а умирать я буду очень, очень долго, потому что стар. — Он покачал головой. — Это неважно. В данный момент важно одно — ты немедленно уходишь домой и никогда больше сюда не возвращаешься. Вряд ли у меня хватит силы воли дважды отказаться от такого прекрасного, вкусного подарка.

Глупость какая! Ведь ей не нравится Мирнин, просто не может нравиться! Он жуткий, странный и по крайней мере дважды пытался убить ее.

Тогда откуда это чувство, будто она вот-вот расплачется?

— Что, если использовать те кристаллы? — предложила она.

Мирнин сощурил глаза.

— Я многое усвоила, когда вы давали мне их. Что, если снова прибегнуть к ним? Причем нам обоим? Это поможет?

Она еще не договорила, а он уже затряс головой.

— Клер, это глупо. Какой смысл продолжать попытки разработать лекарство, если времени все равно не хватит…

— Это и есть лекарство от вашей болезни! — Роясь в рюкзаке в поисках склянки с кристаллами, она внезапно ощутила прилив надежды. — Разве не созданием его вы все время занимаетесь?

— Да. Ты правильно сообразила, умница. Но суть в том, что на разработку хотя бы этого средства потребовались годы, а оно в лучшем случае — лишь временная мера. Даже в больших дозах его действия хватает всего на несколько часов, а последствия для тебя…

— А вдруг мы сумеем разработать настоящее лекарство?

— Наивно рассчитывать, что можно проделать такую работу за несколько часов. Нет, думаю, тебе лучше уйти. Я был достаточно великодушен сегодня. Оставь мне хотя бы эту радость — пока она мне еще доступна.

Он перевел взгляд на склянку в руках Клер, и в его глазах вспыхнула искорка того интереса, который так притягивал ее к нему во время предыдущих встреч.

— Может быть… если я покажу тебе результаты своих исследований, ты сможешь сама продолжить их. Не ради меня — ради остальных.

— Сэм сказал, что больны вы все. Даже Амелия.

— Да. — Мирнин кивнул. — Если не найти способ остановить болезнь, то на протяжении ближайших десяти лет все вампиры пойдут тем же путем, что и я.

Десять лет! Все… Нет, только не Майкл! Она должна предпринять попытку, хотя бы ради него.

— Амелия привела нас в Морганвилль, чтобы выиграть время и успеть найти способ обеспечить наше выживание. По ее мнению, ключи от этой болезни в руках людей и мы не можем больше позволить себе жить так, как жили, — скрываясь и охотясь в ночи. Она думала, что люди и вампиры смогут совместно найти решение нашей проблемы. Конечно, очень быстро стало ясно, что это невозможно. Правду узнали всего несколько вампиров, но после этого они начинали сходить с ума и убивать всех подряд. Поэтому правда о нашей болезни хранилась в глубокой тайне. Амелия рассказала остальным лишь часть ее — что она ищет лекарство, которое сделает нас бесплодными. И ни слова об остальном.

— Значит, Морганвилль — это что-то вроде заповедника и лаборатории. Амелия пытается найти лекарство и одновременно защитить всех вас.

— Правильно. — Мирнин потер руками лицо. — Я начинаю уставать, Клер. Дай-ка мне кристаллов.

Она высыпала несколько штук ему в ладонь. Их взгляды встретились.

— Еще, — сказал он. — Болезнь прогрессирует. Мне требуется большая доза, чтобы продолжать наш разговор.

Она высыпала около чайной ложки. Мирнин отправил их в рот, поморщился от горечи и проглотил. По его телу пробежала дрожь, зато усталость растаяла прямо на глазах, сознание обострилось.

— Превосходно. Вообще-то это, безусловно, изумительное открытие. Для доктора, правда, все кончилось плохо, а ведь у него действительно был блестящий ум.

О господи! Благодаря кристаллам Мирнина снова качнуло в сторону маниакального состояния. Это опасно.

— У тебя тоже блестящий ум. Ты, наверное, сможешь разобраться в моих записях.

— Я ведь только начала изучать современную биохимию…

— Чушь! Твои природные способности не вызывают сомнений. — Он кивнул на склянку в ее руке. — Давай, прими и ты тоже.

— Нет. Это ваше лекарство, не мое.

— Но оно поможет тебе идти в ногу со мной, Клер, а ведь у нас мало времени, очень мало. — Его глаза сейчас были блестящими и ясными, как у птицы, но почти настолько же холодными. — У тебя есть два способа помочь мне. Первый — принять кристаллы; второй — продлить мой период ясного сознания… по-другому.

— Вы же говорили, что не сделаете этого.

— Говорил. Но, видишь ли, болезнь делает меня сентиментальным глупцом. Поскольку я должен найти продолжателя своего дела и лекарство для своего народа, такие пустяки в счет не идут. — Он устремил на нее голодный взгляд. — Ты горишь очень ярко, знаешь ли.

Она ненавидела способность Мирнина за одну минуту полностью меняться, переходить от дружбы к вражде. Что из этого настоящее? Может, и то и другое?

Клер вытряхнула в ладонь половину чайной ложки кристаллов.

— Еще! — потребовал Мирнин. Она добавила парочку, но он вырвал у нее склянку и вытряхнул почти целую горсть. — Тебе так многому надо научиться, и лучше принять лишнее, чем потом сожалеть.