Лана Рисова - Ловушка для чужестранки

Ухватив корзину за веревку, я принялась подниматься вверх по шесту, к которому она была привязана, пока макушка не вынырнула из воды. Для удобства шест был вбит рядом с каменным краем небольшой проруби в полу пещеры, поэтому вылезать было вполне удобно. И светло! На круглом камне стояла самая банальная масляная лампа, только горевшая в разы ярче земного аналога.

Подтянувшись, я за веревку вытащила и корзину. Крабов оказалось четыре, самый робкий прятался за остальными тремя, недовольно щелкая жирненькими клешнями.

— Вы припозднились, дитя, — раздался голос за спиной, и я подскочила — все импульсы молчали!

Рука выплетала узел, пока тело разворачивалось к пришельцу, но так и осталась в замахе. Удивление, отразившееся на моем лице, вызвало улыбку у дроу, спокойно стоявшего в паре метров от меня с раскрытыми ладонями, означающими мирные намерения. Как он смог так близко подобраться и не издать ни звука, было загадкой. Но поразило меня не это. Эльф был абсолютно лыс! И блики огня из лампы, отражаясь от светлых каменных сводов, весело играли на его блестящей макушке. Рот у меня закрылся только после того, как я заметила, что улыбка его стала шире. Взгляд темно-синих глубоких глаз был открытым и доброжелательным, но таил в себе такие омуты, в которые и заглядывать побоишься.

Я потупилась, спешно сворачивая узел.

— Не бойтесь, дитя, — снова заговорил странный дроу, и полы его простого серого балахона заколыхались, — я всего лишь хотел предложить вам разделить со мной завтрак.

— Сестры! — выдохнула я. — Неужели утро?!

— Едва почтило нас своим присутствием. Так же, как и вы. Как и эти удивительные создания, имеющие превосходный вкус. Ну не прекрасный ли узел в Великом Полотне? — темный всплеснул руками.

— Угу, — на всякий случай согласилась я и, подхватив корзинку, посеменила за этим нереальным персонажем.

Полы его балахона едва колыхались при ходьбе, но никаких звуков шагов не было слышно. Он до жути походил на моего тюремщика-Вергилия из шинн-данна.

— Это объясняется просто. Мы же братья, — прошелестел голос, и я вздрогнула.

Похоже, что чтение мыслей — их общесемейная особенность. Сканирование его ауры не дало никаких результатов, она была монотонно спокойна, как воды пещерной реки. Коридоры сменялись переходами между квадратными залами непонятного назначения, пока мы наконец не подошли к неприметной двери, открыв которую, дроу пришлось пригнуться, чтобы войти в проем. За ней оказалась громадная зала-пещера, и мой рот снова распахнулся в изумлении. Все безмерное пространство от теряющегося наверху потолка и дальних стен, еле различимых из-за расстояния, было заполнено колоннами. Но не обычными круглыми опорами. Каменные колоссы проходили под немыслимыми углами между полом и потолком, потолком и стенами, стенами и полом, создавая причудливые переплетения огромной паутины.

— Это храм Великой Плетуньи, дитя, — ответил темный на мой неозвученный вопрос и повел сквозь вязь плетений.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что все колонны, диаметром равные окружности торса взрослого человека, испещрены письменами.

— Это комментарии, — снова раздался размеренный голос моего проводника, — к Столпам.

Спустя несколько длин, пройденных нами в абсолютном молчании, он продолжил:

— Столпы слишком велики и непостижимы, чтобы простейшие существа вроде нас могли читать их, поэтому судьба послала нам комментарии к ним. Здесь описываются вехи жизни, мудрость, тысячелетиями копившаяся в узлах Великого Полотна.

Моя мысль уже перескочила на другое, когда я обратила внимание, что здесь нет привычной для пещер каменной пыли: ни в бороздках слов, выдолбленных в круглых телах своеобразных опор этого странного храма, ни на полированном черном полу, зеркально отражающем зал. Кто же следит за порядком на таком огромном участке?

Тихий смех заставил меня сконфузиться.

— Это только Сестры набирают себе десятки апологетов для служения в храмах, у Ткачихи Судеб все предельно просто: один храм — один смотритель.

— Есть еще такие же места? — не удержалась я от вопроса вслух.

— Таких больше нет, но есть похожие в других крупных скоплениях различных судеб. Шгарли не могут жить без света Торша, — прозвучал ответ, хотя моя мысль даже еще толком не сформировалась.

Я поежилась. Все-таки не очень уютно, когда разговор происходит почти без твоего участия. Мы по касательной пересекли пространство храма и опять вошли в низкий проем. Комнатка, оказавшаяся за ним, была простой и маленькой, но вполне уютной из-за разливающегося тепла от горящего в очаге огня.

«А почему под землей?» — я уже не стала утруждаться и произносить вопрос вслух.

Дроу забрал у меня корзину и направился к котелку, стоящему возле очага.

— Как вы представляете подобный храм на поверхности? — Темный поставил котелок на огонь.

И правда, эта махина заняла бы несколько кварталов, а уж затраты на строительство…

— К тому же этот храм был первым построенным здесь. В те времена переселенцы редко выходили на поверхность, — служитель взял какой-то мешочек и высыпал в закипающую воду горсть трав, — впоследствии он послужил прототипом для всех остальных.

Вода закипела, и крабы один за другим нырнули в котелок.

«Зачем разумные приходят сюда?» — мысль материализовалась до того, как я успела подумать, что невежливо вот так сыпать вопросами. Но что я могла поделать? Они сами рождались в моей голове.

— А зачем сюда пришли вы?

Я недоуменно моргнула.

— Ну я не совсем пришла.

Дроу мягко рассмеялся.

— Это верно, вы приплыли. И тем не менее?

— Я хочу сказать, что у меня не было намерения попасть сюда, я даже не знала, что тут есть храм.

— Но вы искали покоя, укрытия от невзгод, от преследования врагов…

Я вздрогнула при последних словах. В его присутствии непостижимым образом удалось забыть о тех, кто гнался за мной.

— Не бойтесь, дитя, как видите, здесь есть то, к чему вы так отчаянно стремились. Никто не тронет вас в этом месте.

Принявшие ярко-розовый цвет крабы плюхнулись в миску. Аромат стоял чарующий, и я проглотила слюну. Но подлая мысль испортила момент: «Тут-то они не настигнут, но что мешает это сделать, когда я выйду отсюда?»

— Дитя, ошибочно предполагать, что Великая Плетунья полностью размечает путь! Нитей бессчетное множество в Великом Полотне — и только вам решать, за какой узелок зацепиться. Я вижу, по крайней мере, четыре пути развития вашей жизни, начинающиеся отсюда. Каждый из них поведет по своей собственной льйини и выплетает отличный от других узор. — Смотритель снова замолчал, вгрызаясь острыми зубами в краба.