Забираю вас себе! - Тина Солнечная

Я усмехнулся.

Зашёл в общее крыло. Кайрен сидел, насупившись, хмурый, как шторм над горизонтом. Но внутри — тихо, практически нет боли. Раньше в нём всегда что-то скреблось, как у зверя в капкане. А сейчас… Мышонок даже его умудрилась вытащить из бездны.

Не нравится мне, как он с ней жесток. Слишком. Но, похоже, малышку это устраивает. А мне остаётся подчищать последствия и залечивать ее тело.

Мей опять уехал на ферму и непонятно когда вернется. Раньше он страдал без близости, а когда малышка стала нежна с ним, стал еще больше пропадать. Это было странно. Скорее всего, угодить своей крошке — всё, что ему сейчас нужно. Я его понимаю. Более чем.

Талмер сидел на подоконнике. Смотрел на меня в упор изучающе. Словно знал, что я что-то узнал. Но мысли он пока читать не умеет, а врать ему я не планировал.

Просто не сказал правды.

Пока нет.

Я переодевался молча, сдерживая волнение. Нужно было принести ей завтрак. Мышонок выглядела такой… хрупкой утром. Такой настоящей. Такой не-Ташей. И именно поэтому я хотел быть рядом.

Когда направился к выходу, Кайрен, сидящий у окна, поднял на меня взгляд.

— Как она? — спросил.

Я остановился. Вопрос прозвучал спокойно, но я слышал в нём что-то ещё. Нечто острое, прячущееся под ледяной маской.

— Тебе не всё равно? — приподнял бровь я.

Он не ответил. Только смотрел. Пристально. Пронзительно. Его тёмные глаза буравили меня, словно хотели вытащить ответ прямо изнутри.

Я вздохнул и нехотя кивнул:

— Нормально. Я немного её залечил. Всё хорошо.

— Она больше не плачет?

— Нет. Ей лучше.

Он медленно кивнул, как будто взвешивал каждое слово, каждую мою эмоцию. Я смотрел на него — и в груди медленно копилось раздражение. Он ведь видел. Видел, в каком она была состоянии. Видел — и всё равно сделал это.

— Что с ней было?

— Я не знаю, — честно признался я.

Потому что я и правда не знал. Её боль была такой острой, такой живой, что, когда я нашёл её, я едва не задохнулся. Мне пришлось отгородиться — иначе я бы рухнул рядом с ней. Её душа... она рвалась на части. Словно кто-то вырвал из неё нечто важное.

Я подумал: может, она скучает по кому-то из своей прежней жизни? Может, память всё-таки просачивается?

— Ты был груб с ней, — бросил я, уже на пороге.

— Она просила избить её плетью, — фыркнул он, откинувшись на спинку кресла. — Так что я был нежен.

Мои брови поползли вверх. Серьёзно?

Я задержался у двери, всматриваясь в него. В этом ответе — больше боли, чем в её слезах. Потому что если он думает, что это "нежность", то... что же тогда у него внутри?

Что с тобой, девочка? Пробормотал я себе под нос, уже шагая прочь.

Глава 44

Я вернулся с подносом, пахнущим свежим хлебом, тушёным мясом и фруктами. Она уже была не в постели. Стояла у зеркала, поправляя что-то на себе. Строгий наряд. Закрытая шея, гладкая ткань, цвета холодной стали. И стек в руке.

Я замер. На мгновение мне показалось — она вернулась. Та Таша. Но потом она обернулась.

Её глаза.

Мои губы невольно дрогнули в улыбке. Нет. Это всё ещё мышонок. Просто она надела маску. Может, потому что не знает, как быть собой.

— Завтрак, — сказал я спокойно. Она нахмурилась, собираясь отказаться. — Тебе нужно поесть, если не хочешь свалиться в обморок на торгах.

Она прищурилась, прожигая меня недовольным взглядом, но отодвинула стек и взяла ложку, будто делала одолжение. Но я видел, как она ест. Быстро, будто по привычке. И всё-таки съела почти всё.

Потом мы вышли. Карета ждала у главного входа. Погода была дрянь: низкое серое небо, ветер тянулся по земле и цеплялся за одежду. Дождь пока только намекал о себе — колючим запахом и тяжёлым воздухом.

Она села в карету первой. Я устроился рядом. Дорога предстояла долгая — не меньше четырёх часов.

Сначала она молчала. А потом её взгляд прилип к окну. Она смотрела в окно с таким восторгом, что я едва сдерживал улыбку.

— Так красиво… — выдохнула она.

Я улыбнулся и мягко обнял её за плечи. Она не отстранилась. Я прижал её ближе и скользнул взглядом по пейзажу.

— Узнаёшь? — спросил я негромко, кивнув на перелесок вдоль дороги. — Мы с тобой как-то гуляли там осенью. Ты ещё сказала, что деревья здесь будто шепчутся. Тогда был закат — всё горело золотом.

Она промолчала, но кивнула. Слишком быстро. Слишком осторожно.

— А вон, видишь купол? Саурская церковь. Её наконец перекрасили. Я помню, ты говорила, что он выцвел, как старая монета. Теперь вон — блестит, как новенький. Жители в восторге. Даже церемонии начали чаще проводить.

Она слегка улыбнулась. Почти незаметно. Я продолжил.

— А эти белые статуи у дороги... Когда ты была маленькая, всегда путала, кто из них с луком, а кто с копьём. Я тебе говорил — первый — это Брей, старший охотник. Второй — Лиор, защитник Севера. Их поставили после того самого шторма, когда мы неделю не могли добраться до холма. Помнишь?

Она снова кивнула. Медленно. Слишком внимательно смотрела в окно, будто боялась выдать, что не знает ни одного из этих мест.

Такая милая в своем притворстве, но если ей так комфортнее, пусть.

— Видел вчера у таверны новую вывеску. Всё-таки переименовали её в «Три скалы».

Она ничего не ответила, только тихо вздохнула. Я был рад, что поехал с ней и что могу знакомить ее с этим миром. Интересно, откуда ты родом, малышка. Может однажды ты мне расскажешь?

Наташа

Ехали мы долго. Я сначала старалась запомнить всё, что говорил Томрин, внимательно слушала, впитывала каждую мелочь, чтобы не выдать, что ни черта не понимаю. А потом… как-то незаметно я оказалась у него на груди. Даже не вспомню, в какой момент.

Он гладил меня — спокойно, уверенно, явно наслаждаясь тем, что делает. Целовал то в висок, то в лоб, будто так было можно. Я сначала напряглась, но быстро сдалась. Это было приятно. Очень.

Простила ли я его? Не уверена. Но я была вымотана. Измотана и морально, и физически. Слишком много эмоций, слишком мало передышек. Мне хотелось хоть немного уюта. И он мне его дарил в огромном количестве. Причина таких перемен была мне категорически не понятна, но я решила думать об этом не сегодня. Решил, что я хорошая Таша, ну