Джон Толкин - Властелин Колец

Ноб усмехнулся, подмигнул и убежал.

— Да, так, значит. О чём я? — спохватился хозяин и хлопнул себя по лбу. — Как говорится, память дырявая, а заштопать некогда. И вечерочек тоже ещё выдался: ни вздохнуть, ни охнуть. Голова кругом идёт. Тут прошлой ночью странная компания с юга подвалила. Неторным трактом. А сегодня вечером гномы — с востока, ясное дело, на запад. Теперь вы. Кабы вы не хоббиты, так и делать бы нечего: нет мест, хоть режьте, а нет! Ну, а раз уж вы хоббиты, то я вам прямо скажу: есть для вас места! Ещё когда трактир строили, нарочно отвели в северном флигеле комнатку-другую — вдруг хоббиты приедут! Там, конечно, пониже, чем тут: всё, как вы любите, — окна круглые, потолки низкие. Ужин вам, — это само собой, ещё бы, это сейчас. Пойдёмте!

Он немного провёл их по коридору и распахнул дверь:

— Ай да комнатушка! Как, подойдёт? Ну, я побежал, простите, слова сказать некогда. Ношусь, как угорелый, а всё никак не похудею. Я ещё загляну попозже. Если что понадобится, звоните: Ноб всё сделает. А не объявится, телепень этакий, звоните и кричите!

Наконец он в самом деле убежал и дал им передохнуть. Хлопот у него, видно, и правда было выше крыши, но болтать он наловчился на ходу. Хоббиты осмотрелись: небольшая комнатка выглядела очень уютно. В камине ярко пылал огонь, перед камином стояли низкие кресла. Круглый стол был накрыт свежей скатертью, на столе — большой колокольчик. Звонить, однако, не пришлось. Ноб явился сам: в одной руке подсвечник, в другой — поднос, уставленный тарелками.

— Что вы будете пить, господа? — спросил он. — Желаете взглянуть на ваши спальни, пока готовится ужин?

Они умылись и едва успели осушить до половины большие пивные кружки, как снова появился Ноб с мистером Буттербуром. Стол был накрыт в мгновение ока: горячий бульон, заливное мясо, ежевичный джем, свежевыпеченный хлеб, вдоволь масла и полголовы сыру. Простая сытная еда, не хуже, чем в Хоббитании. Даже Сэм перестал недоверчиво поглядывать по сторонам; он, впрочем, перестал ещё когда принесли превосходное пиво.

Хозяин покрутился вокруг стола — и с извинением откланялся.

— Вот поужинаете, захочется вам общества, — сказал он в дверях, — а может, и не захочется, может, сразу в постель, доброй ночи, спокойного сна, — но, если захочется, приходите в залу, все вам будут очень рады: как же, гости из Хоббитании, да ещё наверняка с новостями! Может, порасскажете, может, споёте: всё хорошо! Словом, — захотите — приходите, не захотите — как хотите. Будет какая надобность, звоните в колокольчик!

За три четверти часа хоббиты, не тратя времени на лишние разговоры, наелись, напились и приободрились. Фродо с Пином, а заодно уж и Сэм, решили посмотреть на залу и на местное общество. Мерри сказал, что он им не компания — залы, дескать, в трактирах везде одинаковые: дым, шум и гам.

— Посижу лучше спокойно у огонька, потом, может, выйду воздухом подышать. Только вы там языки-то не распускайте, помните, что мы — тайные беглецы, а Шир рядом; нас любая собака учует, если обнюхает!

— Ладно! — сказал Пин. — Ты сам-то не подкачай! Не потеряйся, смотри, и учти, что внутри безопаснее!

В зале собрался самый разный и самый пёстрый народ, — Фродо разглядел это, когда глаза его привыкли к тамошнему свету, чтобы не сказать полутьме. Освещение шло в основном от жарко пылающего бревна в камине, а три лампы, свисавшие с балок, тонули в табачном дыму. Барлиман Буттербур, стоя у огня, разговаривал одновременно с парой гномов и двумя людьми странного вида. На скамьях сидели вперемешку пригоряне, местные хоббиты, оживлённо болтавшие друг с другом, несколько гномов и ещё всякие, в дыму не разобрать.

При виде хоббитанских хоббитов пригоряне захлопали в ладоши и радостно загомонили. Чужаки, особенно те, что с Неторного тракта, оглядели их с головы до ног. Хозяину не терпелось представить пригорянам новоприбывших гостей, а тех — этим: так не терпелось, что хоббитов просто огорошил перечень имён. У пригорян фамилии были всё больше растительные, непривычные: Тростняк, Козолист, Верескор, Яблокс, Чертополокс, Осинник (или вызывали съедобные ассоциации, как Буттербур). Здешние хоббиты не отставали. Самое распространенное имя у них было Полынкинс. Однако имелись и обычные Норкинсы, Барсуксы, Прорытвинсы, Запескунсы и Долгоноры, наверняка не без родни в Хоббитании. Оказались и Накручинсы из Столбов: они живо смекнули, что Фродо не иначе как их новоявленный дядюшка!

Дружелюбие здешних хоббитов мешалось с любопытством, и вскоре Фродо понял, что без объяснений не обойдёшься. Он сказал, что интересуется историей и географией (все закивали, хотя слова были диковинные), что собирается писать книгу (изумлённое молчание было ему ответом), что он и его друзья собирают сведения о хоббитах, живущих за пределами Шира, особенно о восточных хоббитах.

Все наперебой загалдели; если бы Фродо в самом деле собирался писать книгу и если бы у него была сотня ушей, он бы за несколько минут набрал материалу на десяток глав. Мало того, ему посоветовали обратиться к таким-то и таким-то, начиная "хоть бы с того же Буттербура". Потом стало ясно, что сию минуту Фродо ничего писать не будет; тогда хоббиты снова принялись выспрашивать о хоббитанских делах. Фродо не проявил особого желания общаться, и скоро оказался в одиночестве — сидел в уголочке, смотрел да слушал.

Люди и гномы обсуждали события в дальних краях и обменивались новостями — в общем-то, всем известными. На юге, там, откуда пришли люди с Неторного тракта, было неспокойно, и они искали новых мест. Пригоряне сочувствовали, но явно надеялись, что эти поиски обойдут их стороной. Один из пришельцев, косоглазый и неприятный, предсказывал в ближайшем будущем нашествие с юго-востока.

— И если им не отыщется места, они найдут его сами. Жить-то надо, и не только иным прочим!

Сказано это было нарочито громко, и местные обменялись тревожными взглядами.

Хоббиты разговаривали между собой: людские заботы их не слишком тревожили. Норы или даже домики хоббитов Большому народу ни к чему. Все сгрудились вокруг Сэма и Пина, а те разливались соловьями, особенно Пин — за каждой его фразой следовал взрыв хохота. Он уже успел рассказать, как рухнула крыша Залы в Михелевых норках. Вилли Белолапа, Старосту, самого дородного хоббита в Западном уделе, засыпало известью, и он выбрался оттуда, словно пудинг в сахарной пудре. Но кое-какие вопросы обеспокоили Фродо. Один житель Бри, который, по-видимому, несколько раз бывал в Шире, всё допытывался, где это там проживают Накручинсы, да чьи они родственники.

Вдруг Фродо заметил, что даже по местным меркам странный, суровый человек в поношенной одежде, сидя в полумраке у стены за кружкой пива, внимательно прислушивается к беззаботной болтовне хоббитов. Он курил длинную трубку необычной формы, устало вытянув под столом ноги в охотничьих сапогах отличной кожи и хорошо сидящих, но видавших виды и обляпанных грязью. Старый, покрытый пятнами тёмно-зелёный плащ он даже не распахнул и, несмотря на жару, не снял капюшон. Капюшон затенял лицо, но было видно, как поблескивают глаза: он наблюдал за хоббитами.