Томас Сван - Багрянка

– А если и так?

– Это убогая потеха. Вы напугали наших тлей. Теперь они будут несколько дней давать горькое молоко. А что до меня, то мне нужно разжигать печь, вместо того, чтобы сидеть на амазонке.

Все это время я едва могла дышать. Он невыносимо давил на меня. Словно тонны земли были навалены мне на грудь: душистой, но могучей и несокрушимой.

– Если я тебя отпущу, ты обещаешь не нападать на меня?

– Я ничего не обещаю, – прорычала я.

Тем не менее, он поднялся и помог мне встать на ноги. Мой кинжал он оставил у себя, засунув его за пояс набедренника. Затем указал на проход слева.

– Пойдешь передо мной, – распорядился он.

– Чтобы ты ударил меня в спину?

– Мы могли бы перебить всех вас, когда бросили сеть. Ты найдешь своих подруг целыми и невредимыми, там, снаружи.

– Думаешь, мы не вернемся?

– Вряд ли. В этот раз вы не напали на нас, а, точно поденки, угодили в ловушку паука. Что до огня, который вы развели, то дым быстро поредел в наших ходах и не принес никакого вреда. Нора у нас очень большая. – Похоже, он призадумался. – А, наверное, я мог бы оставить тебя, чтобы ты мне служила. Доила тлей и варила грибы. И, конечно, – злорадно добавил он, – исполняла бы другие обязанности женщины. – Он выглядел, как совсем маленький мальчик, который шепотом сказал гадость сестре. Приземистый, с веселыми глазами, довольный собой и надеющийся меня смутить, он ждал, как я это встречу. Я хлестнула его словами:

– Тогда бы я убила тебя во сне.

Он смутился. Он не ожидал такой злобы. Его было легко ранить, но его уязвимость почему-то не казалась слабостью.

В одном из помещений нас ждали его братья. Они улыбнулись мне по-доброму и участливо. Предводитель, они звали его Лордон, был выше остальных, хотя, по сравнению с обычным человеком, все они были невеличками, с глазами цвета янтаря, который находят в морских пещерах. И глаза эти, когда Лордон улыбался, оставались немного печальными, как если бы, подобно янтарю, они видели погибшие корабли, утонувших моряков, задохнувшихся ныряльщиков и дельфинов, разорванных акулами.

Помимо моего победителя, тут были двое близнецов с легким светлым пушком на подбородке, из которого они, несомненно, надеялись со временем вырастить мужские бороды. И еще один, самый младший, Келес, как они обращались к нему. Он уставился на меня огромными круглыми глазищами, как будто никогда не видел амазонку или хотя бы женщину. Он настороженно обошел меня по кругу, как охотник пойманного в сеть вепря; вылупился на мои кожаные наручни и покачал головой, уставясь на мою короткую стрижку. Я не могла на него сердиться. Признаюсь честно, я задумалась, как бы чувствовала себя, будь у меня пять таких братьев. Но не желала позволить, чтобы они догадались о моей женской прихоти.

– Лордон, – взмолился мой победитель. – Его имя, как я поняла, было Тихон. – Разреши мне оставить ее. Хотя бы ненадолго.

Ну что за бесстыжий мальчишка! Я попыталась проникнуться презрением к нему. И представила, как он разжигает печь и месит глину. Жалкий ремесленник. Неизмеримо ниже воина. И все же именно он вылепил медведей, которые согрели мое сердце. Более того, он одолел меня в честном бою. Моя грудь все еще содрогалась от тяжести его веса, но это не походило на боль: горение без огня, давление без груза.

– Почему именно эту? – спросил Лордон.

– Она такая хорошенькая, – выпалил тот. – Ничуть не похожа на остальных. Они-то все на одно лицо. А у этой глаза серые, а волосы совсем светлые, если это вообще волосы, и от нее пахнет жимолостью.

Клянусь Артемидой, он описал меня прямо как гулящую, матросскую девку.

– Нет, – возразила я. – Я…

Но он продолжал:

– А ее грудь, – и весь просиял, – благоухает, как два чудесных муравейника!

– Ты и дальше будешь позволять ему меня оскорблять? – воззвала я к Лордону. – Я почти что плоская, как щит!

Лордон осмотрел меня и, боюсь, что увиденное им на щит не походило.

– Что ты станешь с ней делать? – задумчиво спросил он.

– Он сказал, что заставит меня доить его гнусных тлей! – закричала я.

– А я бы приносил ей мед, – сказал Тихон, – на маленьких листьях кувшинок. Я бы каждое утро делал для нее новую постель из тростника и освещал ее покой светлячками.

Один из близнецов поспешил поддержать его.

– Мы бы все ей служили. Келес мог бы раздувать ей жаровню, смастерить для нее сандалии из кожи антилопы. Келес кивнул и пробормотал едва слышно:

– И шляпу.

Но Лордон покачал головой.

– По правде говоря, мы не можем ей доверять. Нет, Тихон, пусть уходит вместе с остальными. – Он повернулся ко мне. – Можешь придти снова. Как друг.

– Ты расслышала мое имя? – спросил Тихон, когда я пригнулась, чтобы покинуть пещеру.

– Тихон.

– Да, оно обозначает удачу, – он поколебался. – А знаешь, я бы на самом деле заставил тебя доить тлей.

Малявка! У меня в глазах стояли слезы.

– Меня зовут Дафна, – сказала я.

Амазонки, лишенные оружия и выглядевшие так, словно боролись с неучтивыми осьминогами, ждали меня у выхода.

– Я услышала, как вы называли друг другу свои имена, – вскричала Горго. – Разве недостаточно проглотить, что они отобрали наши копья? Теперь ты еще и дружить с ними хочешь?

А я задумалась – как себя чувствуешь, когда спишь на тростниковой постели, и тебе служат пять нежных братьев? Или один брат?

Глава 3

БАГРЯНКА

Ныряя за губками на следующий день, я думала о чем угодно, только не о Тихоне. Я думала о новом луке, который вырезали из липовой ветви, об алой губке, которую нашла посреди кораллов, о ледяной воде и о том, как она покусывает меня, будто множество маленьких змеек. Но как только я перестала думать, Тихон пробрался обратно, точно медведь к горшку меда, и мне пришлось прогнать его ударом по рылу. Он примчался весело, вприпрыжку, а покинул меня, волоча ноги, с таким видом, словно вот-вот разрыдается.

Мы ныряли впятером в Бухте Кораллов. Как и мужчины на дальнем берегу, мы полностью избавились от одежды и не брали с собой в воду ни копьев, ни ножей. Нам доставляло удовольствие касаться губок голыми руками и отрывать их, внезапно и резко, от скал, к которым они прилепились, а затем, вылетая на поверхность, поднимать их над бортами нашей лодочки. Я обычно работаю с Локсо. Однако сегодня мне не хотелось отвечать на ее вопросы о нашем набеге на муравейник, о Тихоне и его братьях. Я поглядела в сторону пляжа. Она размещала губки, только что из моря, в мелком водоемчике, где ненужное сгниет, и останутся только упругие скелеты. Затем мы их прополощем и высушим, вот и готово.

Амазонка в лодке выжимала воду из большой лавандовой губки. Остальные были под водой. Никто за мной не наблюдал. Спокойно, не спеша, я обогнула мыс и уплыла прочь.