Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

250.

Спотыкались рифмы, минута растянулась в вечность… никогда, никогда не сочинял стихов…

Как Замирье отзывчиво на боль! Особенно на чужую…

Нет, ее зовут не Магалин. Просто я посмотрел на заплаканное личико, и имя само пришло.

Я гладил ее по волосам и напевал откуда-то внезапно взявшийся стишок, как колыбельную. И она задремала на моих руках.

Не плачь, не плачь, Магалин. Ты не одна.

251. 10 июля 2003 г

Что-то нам возвращает ушедшее,Что-то делает память живой.Помнишь, Магалин, мы, сумасшедшие,Пили чай, что заварен с ганджой?Нам не снилось снов ярких и сказочных,И ничто не сменило цвета…А стихов, уж тем паче — загадочных,Я вообще не писал никогда…

252.

Я заметил…

Когда кого-то любишь, начинаешь по-другому относиться ко всем людям вообще. Будто видишь блеск глаз любимого человека в их глазах.

Куда-то девается равнодушие. И откуда-то появляется желание помочь, порадовать, утешить…

А равнодушие вообще — самое страшное зло, которое только может быть… Это слепота, это неумение заметить и осознать, что вот этот человек — тоже живой, что у него тоже бьется сердце, что ему тоже может быть больно и грустно, и радостно, и хорошо; что ты можешь сделать ему больно каким-то своим словом или делом.

Я был равнодушным. Я даже гордился тем, что я такой великий пофигист. Я говорил и делал все, что хотел, не задумываясь, что могу причинить кому-то боль.

Это была свобода? Когда я сам себя ничем не ограничивал и никому этого не позволял.

Нет, это было время гордыни… и я рад, что оно было очень, очень давно…

Я вспомнил об этом, потому что вчера утешал Магалин, которой случилось в жизни встретить такого великого пофигиста, каким и я был когда-то. Я только сегодня и понял, что, наверное, слишком часто в эру своего великого пофигизма заставлял милых и замечательных людей плакать…

253.

В августе Джулай с Ингаром уезжают в Питер. Из этого следует, что мы с Сашкой едем на море.

…взгрустнулось мне сегодня…

Вымыл окна, прибрался в Логове, чем несказанно порадовал тетю Нелю.

Позвонил своей Джулай, но получил всего лишь обещание встретиться завтра на тренировке — у нее какие-то суперважные дела.

Почувствовал себя брошенным.

Нарисовал задумчивого дракона. Повесил на стену.

Позвонил Магалин; она сообщила, что на личном фронте без перемен.

Пожелал ей удачи.

Сел читать анатомию.

…жара…

254. —Срочное письмо

Шел дождь; и у Голубя намокли крылья. Он устроился в дыре под козырьком магазина, куда не проникал мокрый ветер, и пошевелил клювом перья.

Ему очень надо было лететь на запад, но ведь во время дождя невозможно лететь — вот этот самый мокрый ветер перевернет тебя, закружит, зальет глаза — и тут уже несложно заблудиться или вовсе врезаться в стекло машины.

Но лететь было надо, очень надо. Останавливаться никак нельзя!

Тогда Голубь вздохнул и выпорхнул из укрытия…

…Подслеповатый контроллер переходил от сиденья к сиденью и продавал билеты. Когда он в очередной раз сказал: "Оплатите проезд, пожалуйста" и встретился взглядом с Голубем, то слегка оторопел.

Голубь был сонный, мокрый и примостился он на спинке сиденья, покачиваясь из стороны в сторону в такт тряске автобуса.

На попытку его согнать Голубь процедил сквозь клюв: "Мне ехать надо. Письмо срочное…" Ясное дело, больше его никто не трогал…

А дождь все усиливался, и в раскисшем от воды внешнем мире громыхали тучи.

Даже когда междугородний автобус остановился, дождь все лил…

…Грустная девушка шла под зонтом просто куда-то вдаль — ей было все равно, куда; она и не думала, что на самом деле шла на запад.

— Вы не возражаете, если я посижу у вас на плече? — услышала она. Обернулась: Голубь… А он продолжал, склонив головку на бок и глядя круглым птичьим глазом в удивленные человечьи глаза: — Письмо очень, очень срочное, а погода, видите, не летная совсем…

— А куда идти? — вдруг оживилась грустная девушка.

— На запад. Туда, куда вы и идете…

Девушка вытерла слезы, расправила плечи и пошла вперед. Почему-то ей казалось, что это очень важно.

Они шли и шли, а дождь бушевал и шествовал по городу сплошной стеной.

Наконец они остановились у небоскреба, похожего на огромный стеклянный карандаш…

Девушка шла по лестницам, ехала на лифте, а Голубь сидел у нее на плече. На лапке у него было блестящее колечко, в котором лежало срочное письмо, очень и очень срочное…

Непонятно как миновав секретаршу, девушка ворвалась в какой-то офис, растрепанная, взволнованная — и это ли грустная девушка, которой было все равно, куда идти под проливным дождем?..

Навстречу ей поднялись из-за Круглого Стола двенадцать человек. Один из них снял колечко с лапки Голубя и прочитал очень маленькое, но очень важное и очень срочное письмо:

"Сегодня под проливным дождем к вам придет девушка, которая спасет мир…"

(10 июля 2003 г)

255. 11 июля 2003 г

Нахожу в инете и прочитываю длинные-длинные списки имен. Африканских, английских, китайских — все, что могу найти (кхм, и прочитать).

Я знаю, что без этого у меня не будут придумываться замирские имена, а без имен может не быть некоторых историй.

Все связано.

И вот я, как обычно, читаю все подряд, загружаю в мозги кучу информации… Потом буду наблюдать, во что все это переплавится и какого цвета пламенем сгорит.

И вообще… я много думал, творец ли я. Творцы ли все творцы вообще. Ведь мои истории приходят из ниоткуда. Как сны. Сознательно ничего такого никогда не придумаешь. Даже ключей к Замирью сознательно не подберешь.

Еще одна Тайна, которую надо просто принять.

256. 12 июля 2003 г

Я знаю, у каждого бога на земле есть любимчик. Им, богам, ведь страшно тяжело и одиноко, и привязанность к чистой и не искушенной вселенскими проблемами душе — как глоток свежего воздуха…

Любимчики небесных творцов это не то, что баловни судьбы — просто у них все мечты всегда сбываются. Они сражаются за них и достигают того, о чем мечтали. Они идут по жизни через цепь "случайностей", которые на самом деле далеко не случайности.