Сергей Волков - Затворник

— Больше не можем оставить, у нас каждый человек на счету. — сказал Мудрый — А в городе люди еще найдутся, пусть не воины, но в обороне все пригодятся на подмогу. К тому же со дня на день храбровцы придут, да и Кречет со своими стреженцами должен поспешить.

Ополчение закатного храбровского края опаздывало на сбор. Их воевода Месяц, на все приказы поторапливаться, отвечал извинениями и добавлял, что вот-вот ждет полки из последних своих пригородов, а уж когда те подойдут — немедленно выступит. Теперь дожидаться его было уже некогда, и князь отправил ему гонца с приказом — немедленно идти к Стругу-Миротворову с теми людьми, что уже есть, и поторапливаться, а опоздавшие пусть сами добираются порознь. От Кречета из стреженской земли давно не было известий.

Тогда князь рассудил так, но сейчас, когда город с дворцом, княгиней, всем народом — и почти без войска, остался далеко за горизонтом, то сердце Мудрого щемило не на шутку. Оставалось только надеяться, что ыкане не сумеют обмануть его с воеводами, не двинутся в обход к беззащитному городу, а Месяц с храбровцами не замешкаются в дороге…

У Горбунова — крупнейшего города между Каяло-Брежицком и Каилью, и примерно в половине пути меж ними, к войску присоединились триста человек местных бояр и ополченцев. Здесь же сделали ночевку, а к следующему вечеру, на что и рассчитывали, показалась сама Каиль.

Этот город — второй по величине во всем уделе, стоял уже в самом близком соседстве с Диким Полем. Дальше на рассвет был только один город — Острог-Степной в трех днях пути. Набеги кочевников здесь были привычным делом, сколько стоял город, и приучили здешних жителей к особому образу жизни. Каильская Земля славилась отвагой своих воинов, искусством их в верховой езде, в обращении с луком и кривой саблей. Хлебопашцы здесь редко селились дальше перехода от городов, и всегда были готовы, едва завидев тревожные огни, бросать все и укрываться в крепостях, высиживать осаду, отражать приступы. А отбившись от врага — возвращаться на пепелища и отстраиваться заново.

Города в этих местах были больше, чем, например, в дубравской области, и лучше приспособлены к обороне. Сама Каиль по мощи укреплений мало знала себе равных во всей ратайской земле. Она стояла на вершине холма высотой в полста обхватов. Дубовая стена была высотой до пяти обхватов на пологом восходном склоне, и шириной в полтора обхвата, внутри набитая землей, с пятнадцатью четырехугольными башнями. Дорога к единственным воротам шла, огибая холм в самом крутом месте в четверть его окружности, так что подтащить к воротам таран стоило бы врагу целых сотен жизней.

У подножия городского холма князя встретил наместник, воевода Быстрый, со всеми большими каильскими боярами. Спешившись, он поклонился князю в ноги. Мудрый в ответ спустился с коня и обнял воеводу. Секира обнялся с боярином Суровым — их со Стройной средним братом, что жил в Каили в отцовском доме.

По войску был дан приказ разбивать лагерь на дневку, а Мудрый с воеводами здесь же, под открытым небом, расселись в круг держать совет. Из города мигом привезли в телеге десяток больших скамей.

Быстрый рассказал обо всех происшествиях с того дня, когда на заставах впервые зажгли тревожные костры.

К Острогу-Степному пришли из Дикого Поля несметные орды кочевников. Из самого этого города никаких известий не было — очевидно, он был в окружении. Стаи по несколько десятков и сотен ыкунов разлетались из-под Острога по стране, на полночь и на закат. Грабили и жгли все, людей убивали без числа. Селяне бежали от них прочь, или набивались в города. Быстрый высылал из города своих всадников на разведку, но те встречались везде с легкими отрядами табунщиков, когда дрались с ними, когда спасались бегством, но ничего о главном вражеском войске донести не могли. К осажденному Острогу никто не сумел ни прорубиться, ни проползти пластом. У приграничного Тунганского Городка, что в трех переходах на полдень от Каили — рассказывал Быстрый еще — тоже появилась конница под черными бунчуками. Оттуда после этого известий так же не было, и поле между Каилью и Тунганским полным-полно ыкунов.

— Ходят и бьются они, не так, как обычно кизячники делали. — говорил Быстрый — Во всем у них чувствуется новый порядок. Как будто всех их большие и мелкие полки действуют не порознь, а по единому замыслу: Увидев наших, маленькие шайки от боя уходят, только копыта сверкают. А стоит броситься за ними в погоню — тут же, откуда не возьмись, их набегает вдесятеро больше. Но и тогда не бьются — заставляют повернуть назад, а сами пускают стрелы в спину, и так провожают чуть ли не до самого города. Много людей мы уже потеряли, а боя считай, что и не было!

— Сколько ыкунов под Острогом? — спросил Вихрь, тот что распоряжался при встрече Большого Посла.

— Говорю же, господа, про это нет известий! — ответил Быстрый — К самому Острогу разведчики пройти не сумели, пленных тоже пока взять не сумели. В полях кочевники то появятся, то пропадут, обычно в сотню всадников, ну в две. Бывало и больше — до полтысячи там… Из Тунганского Городка доносили — там с тысячу пришло. На полночной стороне к городку Опушке подошел другой отряд — тоже сотен в семь или восемь, а может, и тысяча. Так тамошние сюда дали знать, а город бросили и попрятались в лесу.

— Вот что скажи: — спросил Мудрый — Что о злыднях слышно?

Собрание замерло. Кажется, этот вопрос особенно всех занимал.

— Ничего про них не слышно. — сказал каильский воевода — Никто их не видел до сих пор, и ничего не слышал.

— Значит, и говорить об этом пока нечего. — сказал Мудрый — Если встретим — тогда будем говорить! Сколько у тебя людей, Быстрый?

— С Каили и с пригородов почти две тысячи было бы. — ответил боярин — Но из них полтысячи в Остроге-Степном. Если бы мы смогли к Острогу успеть, они бы нас оттуда поддержали…

— Понятно. — сказал Мудрый. — Вот, какое дело, господа. Что скажете? Ты, Пардус?

Пардус поднялся над сидячим советом, во весь свой огромный рост.

— Говори. — сказал Мудрый.

— Мудрый князь! — ответил дружинник — Раз Острог до сих пор не подал нам весточки, значит ыкуны точно его окружили. Там и должна стоять их сила. Туда нам и выступать, да поскорее.

— Ты, Вихрь, что думаешь? — спросил князь.

— Выступать к Острогу. — сказал Вихрь, чуть поднявшись и тут же сев.

— Вы, подлесцы?

Братья Зубровичи покосились на Секача, а тот поднялся и сказал:

— Куда ты, государь, туда и мы!

— Кто еще что скажет? — спросил Мудрый у всех разом — Говорите, господа!

Все вразнобой отвечали то же самое.