Татьяна Панина - Сила магии

Так, думает наш маг-искусник меры принимать, или я этих фурий должен разнимать голыми руками? А тихоня-то какова? От ведьменка и не такого можно ждать, но эта скромность белобрысая… с ума сойти.

Ронни, наконец, вышел из столбняка и слегка колдонул. Воительницы разлетелись в стороны и зависли в разных углах комнаты. Тут они нас заметить соизволили и замолчали. Тишина-то какая! Ну, просто праздник души, именины сердца.

Рональд окинул взором поле брани и поплелся обратно в кухню. Девицы трепыхались в воздухе, как мухи в паутине. Не повезло вам, милые, с похмелья ваш маг, плохо ему сегодня.

— Эй! — крикнул я ему вслед. — Ты б их хоть на пол вернул, что ли.

— А пошли вы все, — проворчал Ронни, — разбирайтесь сами. У меня от вас голова пухнет.

Шутки шутками, однако, не висеть же им так до вечера! Девицы вреднющие, но я за справедливость.

— Голова твоя не от нас пухнет, а от эйрского светлого, джинн недоделанный! Что ж ты меня, братец, позоришь!

— Ладно…

Ронни лениво махнул рукой, и девчонки шлепнулись на ковер.

— Кошмар! — завопил карикус и взлетел на карниз.

Глава 21

— Мы не можем сидеть здесь всю жизнь, — Рональд качался на стуле, занимая мои мысли вопросом: упадет — не упадет. — Надо выбираться.

— Ага, надо, — поддакнула Альвертина.

Алиса куда-то запропастилась.

— Я не спрашиваю как. — Господи, как мне все надоело! — Допустим, способ найдется, а потом-то что?

— Вернемся к Варваре, — не задумываясь, отрапортовал Рональд.

— Можно узнать, каким образом?

— Как обычно — билет, «Пегас», приехали, — Ронни смотрит на меня, как на идиота. А зря.

— Это вряд ли, — спокойно сообщаю я. — Барышни здесь нелегально, и, сдается мне, с их выездом заминка будет чрезвычайная. Тебе билет не положен без сопровождения Волшебника, или на худой конец ученика Волшебника, так что твоя фамилия Мухин и ты в пролете. На сегодняшний день мы можем только дракона отправить по почте, правда, не ясно, куда и зачем.

— Не понял, — насторожился Ронни.

— А чего тут не понятного? Видишь ли, Ронни, в создавшихся обстоятельствах мы можем уйти отсюда исключительно своим ходом. Только мелкими перебежками по измерениям. Ты уверен, что ты хочешь именно этого? Путь-то не близкий, и с нами две очень юные дамы.

— А ты сможешь провести нас по измерениям? — засомневался Рональд. Правильно сделал.

— Я даже из дома выйти не могу, — жизнерадостно сообщил я, — и, более того, не хочу.

— Придется! — в голосе Ронни, показалось мне, звякнула угроза. Тут он не прав. Не та ситуация, чтобы мне угрожать, руки коротки. А к Варваре мне даром не надо, хватит, научились до умопомрачения. Что умел, и то забыл. Повторение, конечно, мать учения, но мачеха прогресса. Если пару лет буксовать на месте, завязнешь намертво и отупеешь безвозвратно.

— Извини, родной. — Почему я должен всем, а мне никто и ничего? — По измерениям ты поскачешь один. Меня сегодня на профессиональные подвиги не тянет.

— Может быть, завтра все изменится, — философски предположил Рональд.

— Или да, или нет. — Лениво мне сейчас спорить. — Вот завтра и приходи. Поговорим.

— Я тебя убью, — пообещал Ронни.

— Опоздал, дорогой. Опередили тебя. Я умер вчера.

— А выглядишь вполне живо, — съехидствовал Ронни.

— Волшебник без энергетики волшебства — живой труп.

— Ты, что ль, Волшебник? — скривился в ухмылке Рональд.

— Да нет, я просто погулять вышел, — оно мне надо, всем и каждому объяснять, в какую трясину я по собственной глупости вляпался?

— У тебя мания величия, — констатировал Ронни. — Может, голубиную печенку заварить с мандрагорой? Говорят, помогает.

— Топор, плаху, палача… — проворчал я. — Отвяжись от меня, пока я добрый.

— Фи, как грубо! — фыркнула Альвертина.

Последнее дело спорить с малолетками. Не дождетесь.

Явилась Алиса. Утренняя драчка очень плодотворно повлияла на ее внешность. Она распустила свои идиотские хвостики и избавилась, наконец, от изрядно измазанной теннисной формы. Экспроприированная у меня футболка выглядела прелестным платьем, а копна белокурых волос делала юную леди похожей на одуванчик.

Я покосился на Альвертину. Если наша скромность метила в нее, удар, несомненно, достиг цели. Ведьменок просто позеленел от злости. Один — ноль. Альвертина так спешила принять участие в диспуте, что не сподобилась привести себя в порядок. Рядом с принцессой Алисой вид она имела довольно бледный. Я даже не стал выступать по поводу прикарманенной футболки.

От Катарины осталось только облачко ароматного дыма и загадочный запах экзотических духов.

Вадим Игоревич растерянно посмотрел на опустевший подоконник, уронил на пол пепельницу и, как советовала Наталья, пробормотал: «Чур меня!»

— Что ж Вы так неаккуратно! — укоризненно сказал Горбуля. — И вообще, кончать надо с вредными привычками. Всю кухню окурками засыпали, так и до пожара не далеко.

Горохов деревянной походкой подошел к двери, взял веник и совок и стал подметать пол, насвистывая «Куда, куда Вы удалились» в несколько странной для этой арии джазовой интерпретации.

Когда он собрался высыпать мусор в ведро, перед его глазами предстали чьи-то ноги в белых носочках и теннисных туфлях. Вадим Игоревич медленно разогнулся, поднял глаза и увидел стоящую посреди кухни Алису. Горохов опустил руки, высыпал мусор на пол, поочередно уронив совок и веник.

— Папа, — пробормотала Алиса.

— Алиса! — ахнул Горохов и схватил дочь за руку, будто опасаясь, что она вновь исчезнет.

Алиса никуда не исчезла, а, посмотрев на переполненную незнакомыми людьми Ликину кухню, заявила:

— Я хочу домой, ванну и спать.

Желание вполне справедливое. Вид у девочки был сонный, и чумаза она была до чрезвычайности. К тому же от нее сильно попахивало какой-то сыростью.

— Где ты была?! — придя в себя от изумления, возопил Вадим Игоревич, прижимая к груди ненаглядное дитя.

— Потом, папочка, я спать хочу, — прошептала устало Алиса.

— Выходит, нашелся ребеночек-то! — обрадовался Горбуля. — Заявленьеце свое забрать не хотите?

— Завтра, — пообещал Горохов, прижимая к груди полусонную дочь, — все завтра! — Дверь хлопнула так быстро, что Лика, несколько растерявшаяся от произошедшего, даже не успела его проводить.

Однако уже через пару минут затренькал звонок.

— Попрощаться забыл, — ехидно прокомментировал следователь.