Лоис Буджолд - Священная охота

Привратник неуклюже поклонился ему.

— Мальчик сейчас вернётся и проводит вас в вашу комнату, милорд.

— Это не к спеху, — хмыкнул Ингри. — Если мне предстоит нести ответственность за содержание здесь пленницы, мне лучше всё тут осмотреть. — Он двинулся к ближайшей двери.

Дом имел достаточно простую планировку. На первом этаже находились кладовые, кухня и каморка, где жили повариха и судомойка, столовая, гостиная и закуток под лестницей, в котором ютился привратник. Ингри выглянул в единственную ведущую наружу дверь: за ней виднелся огороженный со всех сторон двор с колодцем. На втором этаже оказались две спальни и комната, предназначенная для хозяйского кабинета. Поднявшись на площадку следующего этажа, Ингри за одной из дверей услышал женские голоса — там были покои, отведённые Йяде. Самый верхний этаж занимали помещения для слуг.

Спустившись вниз, Ингри обнаружил, что мальчик-слуга тащит его седельные сумки в одну из спален на втором этаже. Мебели там было мало — узкая кровать, умывальник, единственное кресло и покосившийся гардероб. Ингри усомнился в том, что в доме кто-то жил до того, как гонец, посланный графом Хорсривером, явился сюда прошлой ночью с распоряжениями. Лёгкие шаги и скрип кровати этажом выше сказали Ингри, что комната леди Йяды находится прямо над его спальней. Такая близость была и обнадёживающей, и смущающей. Услышав на лестнице шаги, Ингри распахнул дверь.

Йяда как раз подняла руку, чтобы постучаться к нему. В другой руке она держала немного помятое письмо просвещённой Халланы. Позади девушки виднелась дуэнья — шпионка Венсела? — с подозрением посматривавшая на свою подопечную.

— Лорд Ингри, — проговорила Йяда, вернувшись к формальному тону, — просвещённая Халлана поручила вам доставить это письмо. Вы это сделаете? — Её пристальный взгляд безмолвно напомнил Ингри о словах волшебницы: «Тому, кому оно адресовано, и никому другому».

Ингри взял письмо и взглянул на нацарапанное на нём имя.

— Вы знаете, кто это, — он вгляделся пристальнее, — просвещённый Льюко?

— Нет. Но если Халлана доверяет ему, он должен быть надёжным человеком и обладать острым умом.

«Разве это что-то доказывает? Халлана и мне доверяла».

Служитель храма, и умный, и порядочный, может оказаться врагом для осквернённых древней магией…

Ингри по-прежнему было до смерти любопытно узнать, что сообщает о нём и о странных событиях в Реддайке Халлана. Единственным способом выяснить всё это, не вскрывая письма самому, было присутствовать при том, как его вскроет адресат. И если он доставит послание по пути во дворец Хетвара, он избавится от необходимости скрывать его существование или лгать своему господину, а Хетвар не сможет потребовать у него письмо. Если хранитель печати будет недоволен, Ингри сможет притвориться, будто не сомневается: добросовестное выполнение поручения — именно то, чего ожидал бы Хетвар от своего верного помощника.

— Да. Я передам письмо.

Йяда закивала, и Ингри подумал: не прочла ли она эти его мысли по глазам. А может быть, девушка так же проницательно судила о людях, как и Халлана…

— Не выходите из дома, — добавил Ингри. — Так лучше для вашей безопасности. И заприте дверь своей комнаты тоже. Полагаю, что все удобства, которые может предоставить этот дом, в вашем распоряжении. — Ингри бросил взгляд на стоящую позади Йяды дуэнью, и та почтительно поклонилась, подтверждая его слова. — Я не знаю, что потребует от меня лорд Хетвар, так что ужинайте без меня, когда пожелаете. Я вернусь, как только смогу.

Ингри сунул письмо за пазуху, вежливо поклонился Йяде и спустился по лестнице. Ему хотелось вымыться, надеть чистую одежду и поесть, но все эти приятные вещи приходилось отложить.

Поручив привратнику передать распоряжения своему слуге на случай, если Теско появится до его возвращения, Ингри вышел из дома.

Знакомые запахи и звуки странно приободрили его. Ингри шёл по извилистым мощённым булыжником улицам, потом пересёк полузасыпанный ручей и стал взбираться по крутой лестнице, ведущей в Храмовый город. После двух крутых поворотов он, запыхавшись, оказался перед воротами в башне и через них вошёл в верхнюю часть города. В тёмном углу у маленькой часовни, в которой прохожие оставляли подношения, чтобы обеспечить безопасность столицы, мерцало несколько свечей, и Ингри задумчиво сделал священный знак Пятёрки. Выйдя снова на вечерний свет, Ингри свернул направо.

Ещё через несколько минут он вышел на площадь перед храмом, миновал колонны портика и оказался на священной территории.

Двор был открыт свету небес, и посередине его на плитах очага ровно горел священный огонь. Сквозь арку, ведущую в один из пяти увенчанных огромными куполами приделов храма, Ингри увидел приготовления к какой-то церемонии — по-видимому, похоронам: перед алтарём Отца стоял катафалк, окружённый скорбящими родственниками. Ещё несколько дней, и вокруг тела принца Болесо тоже будут проводиться те же обряды.

Служители храма выводили во двор священных животных, которым предстояло совершить своё маленькое чудо — сообщить о том, кто из богов готов забрать душу усопшего. Каждого зверя служитель в одеждах соответствующего цвета должен был подвести к катафалку, а жрец по поведению животного решить, в чьи руки попадает ожидающая решения душа. От этого зависели не только молитвы плакальщиков, но и более материальные вещи — на какой алтарь попадут и соответственно какому ордену достанутся приношения родственников покойного. Ингри был бы склонен смотреть на обряд с цинизмом, если бы не то обстоятельство, что ему не раз приходилось видеть, каким неожиданным для всех участников оказывался результат божественного выбора.

Женщина в зелёном одеянии ордена Матери принесла большого зелёного попугая, который, сидя у неё на плече, издавал встревоженные крики. Молодая служительница в голубых цветах леди Весны крепко прижимала к себе сойку, а лохматый серый пёс лежал у ног пожилого жреца Отца. Парень в красно-коричневой мантии ордена Сына привёл брыкающегося рыжего жеребёнка, шкура которого отливала медью, а белки выкаченных глаз сверкали в отблесках огня. Животное фыркало и вырывалось, едва не сбивая с ног служителя, и Ингри, осмотревшись, понял причину этого.

Следом за остальными во двор медленно вышел огромный белый медведь — высотой не уступающий пони, а в ширину вдвое его превосходящий. Глаза-щёлки медведя имели цвет замёрзшей мочи и отличались примерно такой же выразительностью. От ошейника животного тянулась длинная толстая серебряная цепочка, и конец её держал служитель в белых одеждах Бастарда. Молодой человек явно с трудом сдерживал страх и постоянно переводил взгляд с медведя на идущего рядом мужчину огромного роста, бормочущего какие-то успокоительные слова.