Лоис Буджолд - Священная охота

Ингри подумал о том, что начал разговор, имея в виду тонкую политику, намереваясь придумать основательный, разумный, практичный план. Как случилось, что он снова по пояс провалился в трясину сверхъестественного?

— Это был всего лишь сон. Давно ли он вам привиделся?

— Несколько месяцев назад. Мои спутники не могли дождаться, когда же мы вернёмся обратно, и подгоняли коней. А я ехала медленно и всё время оглядывалась назад.

— И что увидели?

— Ничего. — Йяда нахмурила брови, словно вспомнив о боли, которую испытала. — Ничего, кроме деревьев. Остальные боялись тех мест, но моё сердце они влекли. Мне хотелось вернуться — одной, если мой эскорт не пожелает меня сопровождать, и попытаться понять… Но прежде чем мне удалось улизнуть, меня отослали к принцессе, и… — Взгляд Йяды сделался напряжённым. — Но Израненный лес продать нельзя.

— Наверняка найдётся кто-нибудь, кто не слышал этих местных легенд.

Йяда покачала головой.

— Вы не понимаете.

— Разве эти земли майорат?

— Нет.

— Может быть, они заложены?

— Нет! И никогда не будут! Как смогла бы я их выкупить? — Йяда невесело рассмеялась. — Меня не ожидает выгодный брак; скорее теперь мне вообще не найдётся супруга. Надежд на наследство у меня тоже нет.

— Но если такой ценой можно спасти вашу жизнь, Йяда…

— Вы не понимаете… Да помогут мне пять богов, я и сама не вполне понимаю, но мёртвые воины поручили мне этот лес. Я не могу сложить с себя ответственность, пока… долг не выплачен.

— Долг? Какой платы могут желать призраки? Или просто нечто вам привидевшееся? — раздражённо бросил Ингри.

Йяда огорчённо поморщилась и лёгким движением руки отмела его сомнение.

— Не знаю. Но чего-то они от меня хотели.

— Тогда придётся найти другой способ, — пробормотал Ингри.

«Или вернуться к этому разговору позднее».

Теперь была очередь Йяды бросить на Ингри задумчивый взгляд.

— И каковы же ваши планы насчёт поиска того, кто наложил на вас заклятие?

— Никакого плана у меня нет, — признался Ингри. — Хотя после Реддайка… хм-м… не думаю, чтобы новое заклятие могло быть на меня наложено так, что я ничего не замечу. И не воспротивлюсь. — Смущённый тем, с каким сомнением Йяда подняла брови, Ингри более решительно добавил: — Я намереваюсь быть начеку и не позволю больше себя использовать.

— Мне кажется… вы уверены, что мишенью для нападения была в самом деле я? Может быть, не вы должны были стать орудием моего уничтожения, а я — вашего? Кого вы оскорбили?

От этой неуютной мысли Ингри ещё больше нахмурился.

— Многих. Это моё призвание. Только я всегда полагал, что враг просто пошлёт наёмных убийц.

— Вы думаете, обычный наёмный убийца захочет с вами связываться?

Губы Ингри дрогнули в улыбке.

— Он мог бы назначить более высокую цену.

На губах Йяды тоже промелькнула улыбка.

— Может быть, ваш враг — скряга и не хочет платить целое состояние за убийство воина-волка.

Ингри усмехнулся.

— Боюсь, моя репутация более красочна, чем то может быть доказано с мечом в руке. Противнику нужно было бы послать просто достаточно много солдат или пристрелить меня сзади в темноте. Это не так уж и трудно сделать. Человека, когда он один, убить нетрудно, как бы мы ни хвастались своей ловкостью.

— Действительно… — печально пробормотала Йяда, и Ингри проклял свой болтливый язык. Через некоторое время девушка добавила: — И всё-таки это не бессмысленный вопрос. Что случилось бы с вами, если бы заклятие сработало?

Ингри пожал плечами.

— Я был бы опозорен. Изгнан со службы хранителю печати Хетвару. Может быть, казнён. Правда, если бы мы оба утонули, это сочли бы несчастным случаем. Несколько человек, наверное, порадовались бы, что я избавил их от дилеммы, но ожидать от них благодарности я не стал бы.

— Но одно можно сказать наверняка: как влиятельная сила в столице вы были бы устранены.

— Я не играю в столице никакой роли. Я просто один из довольно странных слуг Хетвара.

— До чего же благородно со стороны Хетвара так вам благодетельствовать.

Ингри только открыл и снова закрыл рот.

— М-м…

— Когда я в первый раз увидела зверя Венсела, я сразу подумала о графе как о возможном авторе заклятия. Я ещё больше укрепилась в этой мысли, когда Венсел раскрыл свою тайну: он ведь практически прямо сказал, что считает себя шаманом.

«Так вы тоже об этом подумали?»

Йяда, напомнил себе Ингри, не знала Венсела в детстве, когда тот был болезненным вялым ребёнком. Но значит ли это, что она переоценивает — или сам Ингри недооценивает — его кузена?

— Только в этом случае, — продолжала Йяда, — непонятно, как нам обоим было позволено живыми покинуть его дом сегодня.

— Расправа была бы слишком очевидной, — ответил Ингри. — Наёмный убийца бывает единственным свидетелем своего преступления, но заклятие вообще никаких свидетелей не оставляет. Тот, кто его наложил, был то Венсел или нет, стремился к полной тайне. Вероятно… — Ингри нахмурился: его одолевали сомнения.

— Граф никогда не казался мне человеком, рядом с которым приятно находиться, но этот новый Венсел пугает меня до смерти.

— Ну, меня-то нет. — Ингри внезапно замер, вспомнив, как близко он подошёл к смерти от собственной руки всего двенадцать часов назад. Была бы его смерть в доме Венсела такой незаметной, чтобы не вызвать вопросов?

«На этот раз дело было не в заклятии. Я собирался сделать это по собственной воле. После того как Венсел припугнул меня моим волком».

— Что заставило вас так помрачнеть? — спросила Йяда.

— Ничего.

Губы Йяды раздражённо скривились.

— Ну конечно!

После нескольких минут молчания Йяда сказала:

— Мне непременно нужно узнать, что ещё известно Венселу о Кровавом Поле, или, как он называет то место, долине Священного древа, — раз уж он, по его словам, такой знаток Древнего Вилда. Порасспрашивайте его, если — точнее, когда — снова с ним увидитесь. Но только не рассказывайте ему о моём сне.

Ингри согласно кивнул.

— Приходилось ли вам обсуждать с ним ваше наследство?

— Никогда.

— А с принцессой Фарой?

Йяда поколебалась.

— Только в том смысле, что оно ничего не стоит как приданое.

Ингри побарабанил пальцами по затянутому в кожаный дорожный костюм бедру.

— И всё-таки это был всего лишь сон. Большинство душ должны были быть забраны богами в момент смерти, если поляна в вашем лесу действительно Кровавое Поле или место какого-то другого сражения. Те несчастные, от кого отказались боги, превратились в призраков и растаяли столетия назад — по крайней мере так учили меня жрецы. Четыреста лет — слишком долгий срок для того, чтобы призраки сохранились в неприкосновенности.