Робин Мак-Кинли - Красавица

– Ладно, – сказала я.

И рассказала им о Лидии и Бетси, о свечах, которые зажигаются сами собой, что путь в мою комнату всегда идет через короткий коридор за углом, где бы я ни находилась, если терялась. Поведала им о том, насколько огромен и великолепен замок, о необъятном столе, где каждый вечер ужинаю и за которым могу есть все, чего ни попрошу. И как подносы толкаются, оживленные тем, кому их них обслужить меня.

Я рассказала им о дружелюбных птичках и моей кормушке. И об огромной библиотеке, с таким количеством книг, что я никогда не смогу прочитать.

– Не думаю, что в мире есть столько книг, – сухо откликнулась Грейс.

Я улыбнулась и пожала плечами, поняв, что не могу сказать им: «Ну, видите ли, большинство из них вообще пока не существуют».

Я обнаружила, что многое опустила из рассказа, потому что просто не могла объяснить это.

Самой огромной трудностью было говорить о Чудовище. Я не могла не рассказать о нем, но все же, весьма затруднительно было начать. И когда я упомянула Чудовище, то обнаружила, что защищаю его. Монстр, которого встретил мой Отец – вот как они воспринимали его, и хотя все с облегчением узнали, что он «хорошо ко мне относится», я не смогла открыться им, насколько добрым и милым он был. Я запуталась в объяснениях о том, как сильно я к нему привязалась и каким хорошим другом он стал мне. И это казалось мне предательством. Ведь он сам жестоко разлучил меня с семьей, как они или я могли простить его за это? Как я могла придумывать оправдания? Я не могла рассказать им, что… люблю его. Мысль молнией неприятно пронзила меня. Люблю его?

Я замолчала и посмотрела на огонь. В руке у меня была чашка теплого сидра; они были правы, он был хорош. Странно было иметь дело с тарелками, которые оставались на месте, там, куда я их ставила, и не прыгали, торопясь ко мне, если я подзывала их. И еда была проста, но не в этом дело; меня терзало то, что я больше не чувствовала себя дома, в этой теплой залитой золотистым светом кухне. «Ты не просто дома, – твердила я себе. – Прошло много времени, конечно, ты привыкла к другой жизни. Нужно просто расслабиться».

– Как долго ты можешь остаться? – спросила Хоуп. – Ты сказала, что придется вернуться.

Я кивнула. Тепло от кухни, казалось, покинуло меня, оставляя меня в одиночестве. Я окинула взглядом лица своей семьи.

– Да, я здесь лишь на неделю.

– Неделю? – переспросил Отец. – Лишь неделю? Это все?

– Конечно же, ты сможешь еще раз приехать? – спросила Грейс.

Я была предателем, с жалостью опрашиваемым своим любящим врагом. Я скрутила руки на коленях; вкус сидра казался горьким.

– Нет, – ответила я и слова мои ножом резанули тишину.

От огня откинулись острые тени, которые я не заметила прежде, и окрасили углы кровавым светом.

– Я… я обещала, что не попрошу больше о визите.

Что мне им сказать? Я лихорадочно размышляла. Чудовище сказало: «Я не смогу жить без тебя». Они не могли понять, что я должна была вернуться.

– Навсегда? – спросила Хоуп и ее голос оборвался на последнем слоге.

– Зачем же он вообще тебя отпустил? – рассердился Отец.

Не стоило говорить им сейчас.

– Просто… чтобы дать вам знать – я в порядке. – глупо отозвалась я. – Чтобы вы больше не волновались обо мне.

– Не волновались… но мы же любим тебя, – заметил он. – Не можем не волноваться, если мы не видим тебя.

– Что ж… вы же видите сны обо мне, – пробормотала я. – Они вещие. Помогают, не так ли?

– Откуда ты знаешь? – потребовал ответа Отец.

– Чудовище посылает их. Он рассказал мне.

– Он посылает сны, как мило, я уверен. Но он удерживает тебя. Что это еще за сделка такая? О, если бы я только никогда не видел его замок, не принял его лживое радушие.

– О, прошу, Отец, – попросила я. – Не сердись. Ты не понимаешь. Я по всем вам скучаю, конечно, но я не против… Я имею в виду, лучше бы я была здесь, но…

Я не знала, что сказать дальше.

– Понимаем? Что тут понять?

– Чудовище тоже одиноко, – безнадежно ответила я, и все ошеломленно замолчали.

– Ты можешь сочувствовать этому… монстру после всего, что он сделал тебе? – наконец спросил Отец.

Я с несчастным видом кивнула и вновь наступила изумленная тишина.

– Ладно, – заметил Жэр таким голосом, словно сильно пытался сохранять здравомыслие. – Я не понимаю, что происходит, но вот что мы знаем: во всем замешана магия (невидимые слуги, о которых ты говорила и прочее), а в этом мы не смыслим. Думаю, то, что пытаешься сказать нам, Красавица: Чудовище, которое знакомо тебе – не тот монстр, встретившийся твоему отцу. Верно?

Я натужно улыбнулась.

– Так пойдет. – И добавила с большой благодарностью: – Спасибо.

Ричард и Мерси заснули на своих стульях, Грейс и Хоуп подняли их, чтобы отнести в постель.

– Странно как, – заметила Хоуп, откидывая локон со лба дочери. – Она как раз сегодня утром, за завтраком, произнесла первую фразу. Спросила: «Когда Красавица вернется домой»?

Слеза потекла по щеке Хоуп.

Мы обосновались в гостиной, пока деток укладывали спать; никто не сказал ни слова, пока Хоуп с Грейс не вернулись, принеся с собой кувшин сидра и тарелку с имбирными пряниками. Все наполнили бокалы, но затем тишина вновь выползла и наполнила комнату так плотно, что через нее, как через пламя, трудно было видеть.

Хоуп беспокойно ерзала и вздыхала, потом дотянулась до складки моей юбки, потянула ее и потерла между пальцами.

– Ты одета как королева, – заметила она. – Полагаю, у тебя таких целый шкаф?

– Ох, более или менее, – ответила я смущенно, хотя на лице Хоуп было лишь слабое любопытство; и я медленно начала понимать, что мой рассказ о замке и тамошней жизни, мало что значил для моей семьи. Они без интереса слушали то, что я говорила (или пыталась сказать), но лишь потому, что говорила я, а не для того, чтобы выслушать. Я не понимала, кто виноват в этом – они, я или миры, в которых мы жили. Единственное, что они осознали – это то, что я вновь скоро их покину, вернусь к своей волшебной судьбе; и мне стало понятно, каким ужасным им это казалось. И стало ясно – я мало чем могу им помочь.

Я улыбнулась Хоуп, пока она умоляюще смотрела на меня, и в ответ на ее взгляд, я сказала:

– Многие из них слишком роскошны для меня, и я их не ношу. Хотела бы я привезти некоторые из них – они бы так вам пошли.

Я вспомнила пышное серебряное платье, которое отказалась носить несколько недель назад. Мои непримечательные слова прояснили атмосферу.

– Судя по весу твоих седельных сумок, я бы сказал, что ты привезла с собой половину замка, – веселым тоном заметил Жэр.